Святые сердца

Дюнан Сара

Глава сорок четвертая

Хотя перемены в фигуре девушки станут заметны окружающим лишь через месяц, не раньше, уже после двух недель выкармливания ее лицо немного меняется: огромные круги под глазами бледнеют, к щекам возвращается румянец. Пора добавлять следующий ингредиент. Необходимо посвятить в план аббатису.

Зуана не обманывается в том, какая сложная ей предстоит задача. Она знает, как рассердится аббатиса. Как она уже рассердилась. С их последней встречи

мадонна Чиара все больше времени проводит у себя в покоях, где пишет письма или принимает посетителей. Самые наблюдательные сказали бы, что вид у нее усталый. Но Зуана знает, что происходит. Женщина, привыкшая к власти над окружающим миром, наблюдает, как она ускользает из ее рук. Нет, такой план она не захочет даже слушать. Значит, тем более важно, чтобы Зуана нашла способ ее убедить.

В ту ночь вместе с едой Зуана приносит в келью девушки два маленьких мешочка. Накормив ее, она вручает ей первый.

– Будь осторожна с этим.

Аполлония щедро поделилась с ней пудрой.

– Можешь считать, что это спасибо за мою сестру, – говорит она. – Хотя, должна сказать, никогда не думала, что тебе это может понадобиться. Правда, сейчас многие меняют свои привычки. Приходи к нам какнибудь на вечерний концерт. Тем более что их уже, наверное, немного осталось.

Серафина – вернее, Изабетта, ибо с тех пор, как пища заработала внутри ее, она снова начинает думать о себе именно так, – открывает мешочек, опускает в него палец, затем размазывает белую пудру по щекам.

– Сильно не мажься. Юмилиана с другой половины хоров краску видит.

Зуана берет второй мешочек и кладет на койку.

– Что до этого, то я все точно рассчитала. Ты помнишь, сколько воды нужно?

Она кивает.

– Хорошо. Самое главное – начинай только по моему знаку. И делай только то, о чем мы с тобой говорили. Ты поняла?

– Я поняла.

– Не больше и не меньше. Второго шанса не будет.

– Дада, я все поняла. – Она сегодня нервная. Они обе нервничают. – Думаешь, до этого дойдет?

– Я не знаю. Но если дойдет, она должна увидеть, что тебе хватит и сил, и воли пойти дальше.

Зуана вручает ей маленький острый нож, которым она когдато чистила и резала корни норичника. Ах, сколько же времени прошло с тех пор?

– Ты уверена, что сможешь? – спрашивает Зуана.

– Да, уверена. – На этот раз вместе с румянцем на щеках появляется и блеск в глазах. – Вряд ли это окажется больнее, чем то, что творится у меня в кишках.

Наутро Зуана идет к аббатисе. Этот визит не отмечен любезностями: никто не предлагает ей вина или место у очага.

– Я пришла исповедаться в непослушании, мадонна Чиара. Против вашего желания я навещала послушницу ночью. И при этом каждый раз нарушала Великое Молчание.

– Да. Может, расскажешь мне то, чего я не знаю? Сколько еды попадает ей в живот, к примеру? Перед обедней вид у нее был полумертвый.

– Это изза запора, он неизбежно случается, когда человек снова начинает есть. Пост окончен. А с ним и влияние Юмилианы на нее.

–

Что ж, рада это слышать.

Зуана набирает полную грудь воздуха. Никогда в жизни она еще так не волновалась.

– Мадонна Чиара, я пожертвовала бы чем угодно, чтобы защитить наш монастырь. Он поддерживает и питает меня и еще многих женщин, подобных мне… – медленно начинает она, но слова спешат и натыкаются друг на друга, будто им не терпится выйти наружу. Она умолкает, затем, собравшись с силами, продолжает: – Отношение послушницы к вам ничуть не изменилось. У нее сильный характер, но в ней нет злости. Лишь отчаяние толкнуло ее к Юмилиане. Но если мы поможем ей, она отречется. И будет молчать до могилы: обо всем, что происходит в этих стенах или за их пределами, она забудет, будто этого никогда и не было.

Тут Зуана умолкает, чувствуя, что ее лоб покрыла испарина. Аббатиса смотрит на нее спокойным, даже холодным взглядом.

– Какая страстная речь, сестра Зуана. Совсем на вас не похоже. И какую «помощь» мы должны ей подать, чтобы купить ее молчание? Вы ведь это имели в виду, да? Как я понимаю, сейчас у нее есть еда, уход и внимание половины общины. Так скажите, какой еще «помощи» ей не хватает?

Зуана смотрит ей прямо в глаза.

– Мы должны помочь ей покинуть эти стены и начать новую жизнь с тем молодым человеком вдали от наших мест.

Мгновение аббатиса не сводит с нее глаз.

– Вот это да! Ум к ней вернулся быстро. Если, конечно, это ее идея…

– Я долго думала над этим, мадонна Чиара. Есть один способ…

– О, способов есть сколько угодно, – перебивает аббатиса. – Я могу открыть ей ворота хоть сегодня ночью. Или мне подождать, пока она напишет письмо епископу и осрамит нас всех, чтобы он напустил на нас инспекцию? Дай угадаю… Ты взяла на себя смелость исследовать тело СантаКатерины, а затем – что? – отыскала снадобье от ее недугов? Осмелюсь сказать, что в этом тебе помог отец. – Ее голос становится едким от сарказма.

– Отец перестал говорить со мной, – спокойно отвечает Зуана. – Я все придумала одна.

– В таком случае твоя вина серьезнее, чем я полагала. Похоже, бледная немочь у тебя, а не у нее, хотя тебе она и не по возрасту. Что, она и тебе голову вскружила? Соблазнила, как всех прочих, так что теперь ты готова разрушить монастырь ради нее?

– Нет. Все совсем не так, – возражает Зуана, и голос ее чист и ясен, в нем нет дрожи и страха. – Этот монастырь дорог мне не меньше, чем вам.

– Позволю себе усомниться.

– Я бы…

– Хватит! – приказывает аббатиса, дрожа от ярости.

Зуана повинуется. Мгновение аббатиса молчит, сложив на коленях стиснутые руки, словно понимает, что зашла слишком далеко. Наконец она поднимает голову.

– Твой визит окончен. Назначаю тебе епитимью…

– Мадонна Чиара…

– Я запрещаю тебе перебивать меня! – Теперь врага мерещатся ей повсюду, и она не может этого стерпеть. – Назначаю тебе епитимью – оставаться в келье до тех пор, пока я не решу, что делать с вами дальше.