Сыграем на любовь
Шрифт:
Николай Семёнович засеменил прочь, а Петя остался наедине с драконом. Почему-то глядя на Артура Дмитриевича, именно эта ассоциация посетила его голову. Петя подумал о Той Самой и против воли улыбнулся: «Интересно, в жизни она такая же бойкая, как в виртуале?»
— Чему лыбитесь, Прокопьев?
— Прокофьев, — поправил Петя.
— Нет разницы.
С этой фразы начался ад. Артур Дмитриевич пребывал в скверном расположении духа. Это уже позднее, после так называемой проверки, напоминавшей нескончаемый экзамен, Петя узнал, что влетело
В итоге поступил приказ о сокращении штата. Совершенно неожиданно и внезапно. Конечно, Артур Дмитриевич удобно прикрылся извечным кризисом, нехваткой изначального бюджета и ещё какими-то банальными вещами, но каждый из уволенных знал: всё это чушь. Их лишили места не по причине, а из-за личной неприязни хозяина. Только доказать это было невозможно.
— Я устрою митинг… — тихо грозились одинаковыми словами бывшие сотрудники, один за другим покидая кабинет начальства.
Петя поддерживал парней и продолжал работать. Ему вроде бы ничего не грозило. Отвечал хорошо, хотя и испуганно. Замечаний не получил.
— Прокофьев! — донесся резкий голос Николая Семёновича, и это был последний раз, когда Петя услышал свою фамилию в стенах этого здания.
Сидя в метро, он понимал: стал участником произвола. Уволили десять человек ни за что, ни почему. Просто так. Петя помнил угрозы коллег и всё больше сам приближался к такому же решению. Компания «Балкан» не раз была замечена в нарушении прав сотрудников. Может, пора положить этому конец?
Рассуждалось легко, митинг представлялся без проблем, фантазия бушевала, набирая обороты. Но Петя быстро охладел к своим же правам: не тот характер, не так воспитали.
«Я не борец», — признавался, заходя в подъезд. Настроение совсем скисло.
Дома ждало письмо от «Пастушки».
«Скоро встретимся, — писала она. — Не передумал?»
И снова он чуть не сообщил правду. Рассудил, какой же он бизнесмен без работы? Не стал отвечать. Пошёл накладывать обед: всё тоже — картошка да сосиски, прихваченные по дороге. Ел перед телевизором. Шёл какой-то американский фильм о неправдоподобной любви простушки и миллионера. Ксюха такие фильмы обожала, он считал глупыми. История о Золушке. Очередной. Только пошлая и совсем несуразная.
— Пичкают девчонок всякой фигнёй, а потом они мечтают о красивой жизни… — ворчал он, убирая посуду. — И Та Самая, наверно… та самая… — бросил взгляд на компьютер. Непрочитанное сообщение призывало подойти к экрану. Петя помыл тарелку, отставил кружку с недопитым чаем и всё-таки сел за монитор.
«Струсил? Или не хочешь тащиться в глушь? Так и скажи, чего молчишь? Решил исчезнуть? А бизнесмены так поступают?»
Похоже, не только у него было плохое настроение.
«Бизнесмены сами решают, как поступать».
«Так
«Я не отказывался от встречи. Лишь сказал, что сам решаю, как поступать».
«Чего взъелся? Потерял миллионы?»
«Работу…» — хотел ответить Петя, что, в принципе было равносильно. Для бизнесмена миллионы — это утрата. Для него каждая тысяча.
«Извини. Настроения нет».
«У меня тоже. Встала рано. Погода мерзкая. Устала».
«Много дел?»
«Не то слово! И за всеми надо проследить! Всем указать!»
«Ты где работаешь?»
Лиля опомнилась и написала:
«Детям соседским указать! Я за ними ухаживаю. У них мама заболела».
«Сочувствую. Я как-то сидел с дочкой маминой подруги. Ей было пять, а мне пятнадцать. Думал, сойду с ума. То поиграй, то покорми, то погуляй, то хочу, то не хочу. С трудом выдержал два часа. Такая егоза попалась, трындец!»
Лиля в жизни никому не помогала и не имела дел с детьми, но врала самозабвенно:
«Ты сидел всего два часа, а я терплю уже пять! С одним поиграй, с другим почитай, с третьим мультик посмотри, четвёртого накорми, с пятым полепи. А ещё надо стирать, убирать, готовить. Попробуй всех накорми… Один не ест креветки, второй не терпит рыбу, третий хочет только ананасы. Я так устала! Это сущий кошмар!»
Петя дважды перечитал. Не показалось.
«Богатая же у тебя соседка. Я креветки почти не ем».
Лиля стукнула себя по лбу.
«Да это я пошутила. Какие креветки! Я их в жизни не ела. Кашей кормлю всех, только они привередничают. А ты не любишь креветки?»
«Почему не люблю?»
«Почему их редко ешь?»
Петя громко выругался, благо жил один, и никто не мог сделать замечания. Его мама не терпела ругательств, а Ксюха ТАК смотрела… Нет, она ему и слова не говорила, но взглядом колола.
«В детстве объелся. Охладел к ним. Предпочитаю кальмаров».
У Лили слюнки потекли, глаза загорелись. Она тоже с детства любила кальмаров, а после упоминания жуть, как захотелось их поесть. Не стала утверждать себя спуском по лестнице, позвала кухарку.
— Хочу кальмаров в зелёном соусе, — сказала Лиля. — И украсьте вот так, — повернула экран телефона со снимком из какого-то французского ресторана.
— Лилия Фёдоровна, кальмаров нет, есть креветки.
— Кальмары. Что не ясно? Купите.
— Хорошо. Вам чего-нибудь принести?
— Нет. Жду кальмаров.