Сыграем на любовь
Шрифт:
И вот теперь, не позднее, как завтра, ему придётся быть тем самым богачом… По правде говоря, Петя с нетерпением ждал не столько самого спектакля, сколько момента разоблачения. Он созвонился с Тохой, побеседовал с ним, с Анькой и всё-таки решил покупать не шапку с шарфом, хотя те убеждали, а варежки. У Ксюхи и других девчонок пальцы постоянно мёрзли, и Петя подумал: а, вдруг, это чисто женское? Тогда варежки будут, как нельзя кстати. Стопроцентная забота. Стопроцентное прощение. По крайней мере, он на это очень надеялся.
Чуть больше часа назад ездил
Приготовил пельмени, залил по привычке кетчупом, включил «Истории», написал:
«Привет. Как соседские дети?»
«Пастушка» всё ещё с ними сидела, и он поражался её терпению.
«Всё. Соседка идёт на поправку. Так что завтра у меня выходной. Лежу, кайфую. Ура!»
«Чем займёшься?»
«Ничегонеделанием. Присоединишься?»
«Давай. Ничего не делать вместе, однозначно, веселее».
«Уверена. Что делаешь?»
«Как договорились, ничего. А ты?»
«Тоже. Правда, смотрю в окно».
«Обманщица. А я немного ем».
«Обманщик. А немного это как? Не хочешь, чтобы торс оплыл жиром и считаешь граммы?»
Петя взглянул в тарелку с пельменями категории «Б» и ответил:
«Пельмени переварил. Не люблю переваренные. Так что ем нехотя. Как-то так».
«Пельмени?! А разве богачи такое «г» едят?»
«Для разнообразия, — нашёлся Петя, ругая себя за неосторожность. — Всё приедается. — По-быстрому открыл на телефоне список дорогих блюд, продолжил: — И фритата с лобстером, и алмазная икра, и мраморная говядина. Я её, кстати, вчера ел».
«Говядину?»
«Ага. Больше не хочу».
«Ну да», — Лиля искренне согласилась. Она отлично помнила, как ворочала нос от той же икры, когда её подавали на завтрак, обед и ужин. А с мраморной говядиной вообще не дружила после того, как на одном из званых ужинов принесли крайне несъедобное говяжье блюдо. Как отрезало.
Петя вспомнил цену мраморной говядины и положил в рот, не жуя, сразу два пельменя. Затем уточнил:
«А ты не любишь пельмени?»
И вновь Карелина не соврала:
«Я их не ем».
«А что? Почти правда, — убеждала себя Лиля. — Не ем. А почему? Это уже совсем другой вопрос, и он не прозвучал. Так что я не лгу».
«Всё
«Угу. Снег падает».
«Любишь зиму?»
«Не особо. Вернее, люблю, но определённую: мягкую тёплую. Да и что в ней, в принципе, хорошего? Мёрзнешь в любой одежде, нос красный, зубы стучат».
Петя обрадовался: с подарком не прогадал и сразу застрочил:
«А руки сильно мёрзнут?»
«Естественно. Это у меня в маму».
«Моя мама тоже мёрзнет. Отцу и мне хоть бы что, а ей всегда холодно».
«Гены. И сосуды, наверно, слабые».
«В тебе проснулся врач?»
«У кого философ, у кого врач. Но я правду говорю. Мне доктор объяснял. Организм плохо гонит кровь, и в итоге ты ледышка».
«Слышал. Ты меня удивляешь. Чего я ещё о тебе не знаю?»
«Обожаю аттракционы. Чем тошнотворнее, тем лучше».
«У вас в деревне есть аттракционы?»
«Нет, конечно! Я пару раз в город ездила и… вот».
Лиля била кулачками по шёлковому покрывалу и смотрела в потолок с золотыми узорами.
«Что я говорю? За языком надо следить, Лиля, за языком!»
«Ты ездила устраиваться на учёбу?» — прилетел вопрос от бизнесмена.
«Нет, в гости к тётке. Ты видел её квартиру. И ещё раз на День рождения. Это был подарок».
«А училась где? В деревне есть институт?»
Карелина представила, как звонит отцу, тот рабочим и тащит их строить ещё одно здание-декорацию. Нет. Наспех выйдет ерунда. Довольно и того, что деревня получилась небольшая, благо, она предупредила об этом бизнесмена заранее и ответила:
«Какой институт? Домиков от силы десять. У нас даже школы не было и до сих пор нет. Мне раньше приходилось ездить в соседнюю деревню».
«На автобусе?»
Лиля показалось, что автобус — это блажь для такой, как она.
«На велосипеде, конечно! Автобус… Насмешил. Да между деревнями ничего не курсирует!»
«И зимой на велосипеде?»
Лиля растерялась и перевела всё в шутку:
«Нет! Зимой на личном самолёте. Или на вертолёте. Под настроение».
А в памяти уже выстраивались картины, как она летала на самолёте в универ, когда просыпала пары. Или на вертолёте. По настроению. Стало, вдруг, стыдно.