Сын Альбиона (Жена-дитя), (Жена-девочка)
Шрифт:
Фэн качнула головой, словно отмахиваясь от комплимента.
— Постарайся использовать эти тряпки, как ты их называешь, как можно лучше. Завтра все будет по-другому. Мы отправимся на прогулку к модисткам и меховщикам. А теперь, девочка, иди. Делай, что я сказал!
Фэн встала и направилась к лестнице, ведущей в спальню.
Она начала подниматься.
— Постарайся выглядеть как можно лучше, Фэн! — сказал вслед ей муж. — Я жду джентльмена, который тебе не знаком, и я не хочу, чтобы он подумал, что я женат
На эту грубоватую речь не последовало никакого ответа. Только смех с верха лестницы.
Суинтон возобновил курение и сидел, поджидая.
Он не знал, что услышит сначала: звонок в дверь или шорох шелковых юбок на лестнице.
Ему хотелось, чтобы сначала вышла жена, потому что он еще не сообщил ей свои указания.
Но сказать ему нужно немного, и хватит нескольких минут.
Он не был разочарован. Фэн появилась первой. Она спустилась по лестнице — в белоснежном испанском шелке и в ярких красках румян.
Без этого она была прекрасна, с этим — непревзойденна.
Долгое употребление сделало косметику обязательной для ее кожи, но одновременно Фэн научилась применять ее искусно и почти незаметно. Только истинный знаток отличил бы краску на ее щеках от естественного румянца.
— Подойдет, — сказал Суинтон, одобрительно осмотрев ее.
— Для чего? — спросила она.
Вопрос был лишним. Она догадывалась, что он имеет в виду.
— Садись, и я расскажу тебе.
Она села.
Он начал не сразу. Казалось, его что-то смущает. Даже он, этот наглец, испытывал замешательство.
И неудивительно, учитывая его грязные мысли и слова, готовые сорваться с языка. Он собирался позорно использовать свою жену.
Но не до конца — только для видимости.
Только для видимости. С этой мыслью он наконец набрался храбрости и заговорил:
— Послушай, Фэн. Джентльмен, которого я поджидаю, тот самый, что поселил нас в этом уютном жилище. Это лорд М. Я говорил тебе, что это за человек и какой властью он обладает. Он может очень многое дать мне и даст, если мы правильно себя поведем. Но он непостоянен — и полон коварства. С ним требуется искусное обращение; и ты должна помочь мне.
— Помочь тебе? Но каким образом?
— Я хочу только, чтобы ты была с ним вежлива. Ты меня понимаешь?
Фэн ничего не ответила. Но деланное изумление в ее взгляде свидетельствовало, что она все поняла.
Разговор прервал звонок в дверь.
Глава LVII
ПАТРОН И ПРОТЕЖЕ
Звонок не заставил вздрогнуть мистера Суинтона. Возможно, так было бы, если бы он прожил в своем новом доме подольше. Его расписки все еще ходят по Лондону с приложенными к ним постановлениями суда, и он мог бы подумать, что явился обладатель подобной расписки.
Но
Служанка, нанятая в тот же день, была отправлена к двери. Ей приказали, если увидит пожилого джентльмена, высокого и плотно сложенного, впустить его немедленно.
Открыв дверь, она увидела джентльмена. Он был одет в просторный плащ, шляпа натянута на уши. Но это не помешало служанке разглядеть, что джентльмен высок и плотен; свет лампы, упавший на лицо, свидетельствовал, что оно отвечает описанию.
— Здесь живет мистер Суинтон? — спросил джентльмен, прежде чем служанка успела пригласить его войти.
— Да, сэр. Заходите, пожалуйста.
В сопровождении служанки джентльмен миновал заросли сирени и ракитника и вступил на небольшой дворик, на котором совсем недавно курил свою трубку мистер Мак-Тавиш. Джентльмена провели в дом, где его ждал Суинтон.
Он был один: жена, в соответствии с его указаниями, исчезла.
Увидев гостя, мистер Суинтон встал и пошел ему навстречу.
— Милорд! — воскликнул он, делая вид, что очень удивлен. — Возможно ли, что вы оказали мне честь своим посещением?
— Никакой особой чести, сэр.
— Судя по словам вашей милости, я полагал, что вы пошлете…
— Вместо этого я пришел сам, мистер Суинтон. Инструкции, которые я вам сообщу, очень важны. И я решил, что лучше вам их получить непосредственно от меня. По этой причине вы меня и видите.
«Ложь!» — подумал Суинтон, имея в виду причину.
Конечно, он сохранил эту мысль при себе. Ответ его звучал так:
— Так и говорят о вашей милости. Ночью и днем — всегда в работе, всегда на службе государству. Ваша милость простит мне, что я говорю так свободно?
— Не стоит упоминаний, мой дорогой сэр. Наше дело требует, чтобы мы оба говорили свободно.
— Прошу прощения за то, что не пригласил вашу милость садиться.
— Я сяду, — быстро согласился снисходительный вельможа, — и выкурю сигару, если у вас найдется лишняя.
— К счастью, найдется, — обрадованно ответил Суинтон. — Вот, милорд. Мне их продали как гаванские. Но за качество не ручаюсь.
— Попробуйте мою!
Патрон достал из кармана сюртука портсигар. Плащ и шляпу он оставил в прихожей.
Протеже принял сигару со множеством благодарностей.
Оба сели и закурили.
Суинтон, решив, что сказал достаточно, ждал, пока великий человек продолжит разговор.
Тот так и поступил.
— Я вижу, вам удалось снять дом. — Замечание довольно бесполезное.
— Да, милорд, — последовал вежливый ответ.
Более целенаправленным было следующее объяснение.