Сын Архидемона (Тетралогия)
Шрифт:
– Угу. Слов нет, - честно ответил я.
– То-то! Вы бы видели, как я за границей функционировал! В разведке, значить! Лучший, значить, резидент был, так у себе и запишите!
Почему-то я усомнился, что Ефим Макарович был таким уж первоклассным резидентом. Может, конечно, это просто профессиональная ревность, но я при всем желании не мог представить его в этой роли. Очень уж заметный.
– Кто бы говорил, патрон… - хмыкнул давно не подававший голоса Рабан.
«В Лэнге я ничем не выделяюсь», - отпарировал я.
– «А тут я не на работе».
Солнце клонилось все ниже и ниже. Я вежливо напомнил полковнику, что мне, вообще-то, хотелось посмотреть Политехнический
– Музыку, значить, включить?
– услужливо предложил Щученко, пока мы колесили по вечерней Москве.
– Прослушайте, значить, концерт по завякам… заявкам трудящихся, товарищ Бритва! И обязательно выучите нижеследующую композицию наизусть - ее Пушкин написал еще при жизни!
Из мощных динамиков грянул хор. Песню я узнал сразу же, с первого же слова - ее трудно не узнать. Правда, имелись некоторые отличия - на первый взгляд незначительные, но если присмотреться…
Союз нерушимый республик свободных Сплотила навеки великая Русь, Да здравствует созданный волей народов Единый, могучий Советский Союз! Сквозь грозы сияло нам солнце свободы, И Ленин в грядущее путь озарил, Нас вырастил Сталин - избранник народов, На труд и на подвиги нас вдохновил! Славься, Отечество наше свободное, Дружбы народов надежный оплот, Партия Ленина - сила народная, Нас к торжеству коммунизма ведет! Мы армию нашу растили в сраженьях, Захватчиков подлых с дороги сметем! Мы в битвах решаем судьбу поколений, Мы к славе Отчизну свою приведем! В победе бессмертных идей коммунизма Мы видим грядущее нашей страны, И Красному Знамени славной Отчизны Мы будем всегда беззаветно верны! Славься, Отечество наше свободное, Дружбы народов надежный оплот, Знамя советское, Знамя народное Пусть от победы к победе ведет!Щученко подпевал. Да не просто подпевал - он впал в натуральный транс, правой рукой отдавая честь, а левую прижимая к сердцу. Хотя лучше бы он молчал - слух у него отсутствует напрочь. А голос идеально подходит для того, чтобы орать и командовать, но крайне плохо - чтобы петь. Хорошо хоть Ира тоже подключилась, и ее мелодичный голосок отчасти выправил положение.
Я пожалел, что не захватил гитару. Вот бы я им показал, что такое настоящий русский рок! Гимн отлично поется под грохот тяжелого металла - я уже пробовал. Правда, не с советским, а с российским, но мелодия-то у них одинаковая, верно?
– Как вам, товарищ Бритва?… - спросил полковник, смахивая скупую слезу.
– Охрененно, - честно ответил я.
– Только при чем тут Пушкин?
– Ну, он, значить, слова написал, - объяснил полковник.
– Великий, значить, поэт был.
– Угу. Знаете, товарищ полковник, Пушкин, конечно, поэт выдающийся,
– А хто же?
– Да вроде как Сергей Михалков. А музыка Александрова.
– А це хто такие?
– Товарищ полковник, а можно задать вопрос в целях повышения общей грамотности?
– хитреньким голоском пропищала Ира.
– Конечно, можно!
– пошел красными пятнами довольства Щученко.
– Для того мы, ваши старшие товарищи, значить, и нужны - просвещать молодежь. Ежели не мы, дак хто?
– А какие у нас в стране еще были великие поэты, кроме Пушкина?
– невинно спросила студентка.
Полковник задумался. Крепко задумался. На его широком лице явственно отражалась напряженная работа мысли - еще чуть-чуть, и будет слышно, как в голове вертятся колесики. Наконец он решительно ответил:
– Пушкин.
– Я же говорю - кроме Пушкина!
– И еще Ленин.
Ира открыла было рот, но так ничего и не сказала. В поросячьих глазках полковника отчетливо читалась угроза. Всякий посмевший усомниться в беспредельности талантов Владимира Ильича рисковал получить в зубы пистолетной рукоятью.
– Це было, значить, вступление!
– сообщил Щученко, прибавляя звук.
– Щас еще много чего интересного споють, слухайте внимательней, не раскаетесь.
Он оказался прав. Услышав слова следующей песни, я изумленно раскрыл рот - голос звучал поразительно знакомо. Этот хрип узнали бы девяносто девять россиян из сотни… Правда, звучал он немного по-другому - появились дребезжащие нотки, некоторые трещинки в звучании, но это несомненно был…
– Высоцкий?!
– воскликнул я.
– Ага, - кивнула Ира, слегка притопывая ножкой в такт. Благо педали нажимать не требовалось.
– А он разве не умер?…
– Да вы шо, значить, говорите, товарищ Бритва?!
– ужаснулся Щученко.
– Да как ваш инопланетный язык повернулся такое сказать?! Народный артист, трижды лауреат, и вдруг умер! Кушайте, как говорится, шоколад! Да шоб он еще сто лет прожил!
– Ну он старый, конечно, уже… - вздохнула Ира.
– В следующем году у него юбилей - восемьдесят лет будет… Вот, товарищ пришелец, возьмите программу - почитайте, кто еще выступает…
Я углубился в чтение радиопрограммы. Действительно, там имелся полный список всех выступающих. Сегодня исполнялось пятьдесят лет некоему Милявцеву, и в честь юбилея устроили большой концерт, на котором должны были петь почти все современные звезды. Похоже, этот Милявцев - крупная шишка…
Добрая половина фамилий звучала незнакомо. Сурович, Шестаков, Хвилиани, Крабова, Ковров - кто это такие? Но многие другие имена я узнал сразу же. Кобзон, Пугачева, Газманов, Басков, Лещенко, Расторгуев - кто же их не знает? Кстати, из динамиков как раз послышался голос Расторгуева - у него даже репертуар не изменился. Еще бы - настоящее искусство ценится при любом режиме…
– Ира, а зачем вас бумагами завалили?
– вспомнил я.
– А? Что?
– Ирина не сразу сообразила, о чем я спрашиваю.
– А, вы об этом… Да понимаете, товарищ пришелец, я там… ну… мне практику надо сдать, лето же кончается, семестр скоро…
– А где связь-то?
– Ну я не выспалась ночью, устраивает? Прилегла на кушетке… сама не заметила, как задрыхла… А Жорка, шутник… он все время так развлекается - дядя Паша с ним уже замучился… Да ладно - так даже теплее…
– А шо это вы, товарищ Сапрыкина, вдруг ночью не выспались?
– как бы невзначай поинтересовался Щученко.
– Ночью, значить, спать надо, а не по танцулькам шастать!