Сын эрзянский

Абрамов Кузьма Григорьевич

Петярка, видимо, не мог без того, чтобы не задеть кого-нибудь.

— Глянь, Михал, у Стригуна опять отросли волосы.

Михал осклабился до ушей:

— Вот мать опять свяжет его и острижет, как барана.

Степа обозлился. Это была явная напраслина. Его никогда не связывали. А вот самого Михала связывали, когда выдавливали ему на шее чирей.

Он сказал с усмешкой:

— Стричь голову — это тебе не чирей выдавливать, можно и не связывать.

Михал не нашелся что возразить. Промолчал и Петярка.

Ребята вдруг

заметили, что они забрели слишком далеко, пора возвращаться домой. Солнце пригревало все жарче. Степа снял шубенку и попытался идти в одной рубашке, но не долго. Оказалось, что весеннее солнце обманчиво. Степа быстро продрог и больше уже не пытался раздеваться.

Ребята радовались теплому солнышку, но вместе с теплом подкрадывались и неприятности. Снежный наст постепенно терял упругость. Ноги то и дело проваливались. Пока добрались до реки, все трое вымокли и устали. А на них свалилась настоящая беда, о которой они не подумали, отправляясь утром на поиски лисы. Поверх льда пошла вода, затопив все русло. Утром они и представить такого не могли.

— Теперь придется нам заночевать здесь, домой мы сегодня не доберемся, — сказал растерявшийся Петярка.

— Может, найдем где-нибудь такое место, где нет воды, — неуверенно предположил Михал, вглядываясь в даль.

— Что толковать, в воду все равно не полезешь, — возразил Петярка.

Он был ростом выше брата и чувствовал себя старшим.

— Пойдемте искать проход, — сказал Михал.— Здесь можно без толку простоять до ночи.

Они зашагали вдоль берега. Степа подошел к краю воды, постоял немного, соображая, что она не глубокая, выше лаптей, пожалуй, не будет. Зачем искать сухого места, которого, может, и не найдешь. Степа ступил одной ногой, попробовал, не глубоко ли, и смело зашагал к противоположному берегу. Волкодав остался у края воды, заметался, затявкал, боясь двинуться за хозяином. Заслышав его лай, близнецы остановились и оглянулись.

— Посмотри, Михал, чего делает Стригун... По воде пошел!

Степа достиг берега и стал манить Волкодава, который все еще метался у края воды. Наконец собака решилась и, ступив в воду, пошла подпрыгивая.

Близнецы постояли, проводили Степу взглядом и зашагали вдоль берега.

У Степы намокшие ноги сразу же замерзли. Он припустился бегом. Матери он сказал, что провалился в глубокий снег, а под ним оказалась вода. Он разулся на печи, развесил онучи вдоль трубы на жердочку и положил застывшие ноги на теплое место. Мать так и не узнала бы правды, если бы к вечеру к ним не пришли близнецы и не рассказали все, как было.

— Ты с ума сошел, полез в талую воду! — принялась мать ругать его. — Простудишься, будешь болеть, что я стану делать?

Степа ничего не отвечал матери, знал, что, когда она сердится, лучше молчать. Поругает и успокоится. Но эти двое хороши! Только за тем и пришли, чтобы наябедничать. Нет уж, никуда больше он с ними не пойдет.

Переход через ледяную воду, как и опасалась Марья, не прошел

без последствий для Степы. На следующее утро у него появился жар.

— Добегался, — сердилась мать.

Она весь день поила его отваром сухой малины и не разрешила вставать с полатей. Степа попросил у Фимы мягких угольков и, лежа на постели, стал рисовать на потолке все, что ему вздумалось. Нарисовал свою избу, двор. У двора нарисовал гнедого и Волкодава. Потом нарисовал реку Бездну, а за рекой — старые дубы и липы. Когда весь потолок над ним был покрыт рисунками, он попросил Фиму подать ему мокрую тряпку и все начисто смыл. А по просохшему потолку снова стал рисовать. Три дня он не выходил из избы, рисовал на потолке, смотрел в окно, наблюдая, как подтаивает его снежный человечек — даже ледяная корка не спасала его. А скоро снеговик совсем растаял. «Надо бы сделать его из глины или дерева, тогда он нипочем не развалился бы», — думал он.

Когда Степа наконец вышел на крыльцо, то от снежного человечка оставался лишь небольшой обледеневший бугорок. Перед избой образовалось целое озеро. Снег потемнел, заметно осел. Куда ни ступи — везде под ним вода. Держалась лишь тропинка между избами, за зиму основательно утоптанная. Но и она порыхлела. Степа увидел близнецов. Они перед своей избой что-то копали.

— Стригун, иди к нам. Да вот здесь проходи, — сказал Петярка, показывая лопатой на середину тропы, где снег был приглажен.

Степа шагнул было на это место, но его опередил Волкодав. Он прыгнул туда и провалился передними лапами по самую шею.

— Ну, тогда пройди вот здесь, — предложил Петярка, показывая лопатой чуть подальше, на такое же приглаженное место. Но Степа догадался, что его подводят к ямкам-ловушкам, выкопанным близнецами на тропе и прикрытым слоем мокрого снега.

— Для чего мне ходить там, я и на краю тропы постою, — ответил Степа.

— Кто же ходит по краю тропы, — приставал Петярка.

Степа не отвечал. Что попусту чесать языком. Пусть сами лезут в свои ловушки.

Из избы вышла мать близнецов — Пракся.

Заметив Степу, она громко спросила:

— Мать твоя дома? Надо у нее попросить закваски.

И Пракся быстро пошла по тропе к избе Нефедовых. Близнецы и сообразить не успели, как мать провалилась в ямку-ловушку.

Петярка смолчал, а Михал крикнул:

— Мама, мы там накопали ямки-ловушки, не ходи дальше!

И поспешили к ней на помощь.

— Для чего это вы наделали? Обмануть свою мать, бездельники! — ругалась Пракся. — Дед Назар в ваши годы уже был женат, а вы с утра до вечера только и знаете бегать по улице!

Она горшком, который держала в руках, со злостью ударила Михала по голове. Тот ухватился за шапку и присел на мокрый снег. Петярка стоял в стороне и смеялся.

— Придешь домой, достанется и тебе! — крикнула она ему.

Ей пришлось возвратиться в избу, чтобы переобуться. Ноги ее до самых колен промокли в талой воде.