Сын маминой подруги
Шрифт:
Открыл глаза с трудом. Так уже начиналось седьмое утро. И с каждым разом похмелье проходило все тяжелее и тяжелее.
— Я где? И почему раздетый?
— У меня, — подала голос Эль, сидя за столом перед ноутбуком. — Если что, это Проша тебя раздевал, хотя я-то лучше знаю, как снимать с тебя одежду.
— Надеюсь, он не дома. Не хотелось бы, чтобы он свернул мне нею от того, что ты решила поностальгировать.
— Еще один такой вечер и я тебе сама шею сверну. Ты где свои яйца потерял, Макс? — Нелли повернулась к нему, пока он полутрупом
— Вроде на месте, — заглянул он в трусы, оттянув резинку.
— А такое ощущение, будто нет. Ты долго будешь себя жалеть? Между прочим, я девушка, и меня бесит, когда мужчина больше недели ноет о несправедливости жизни. Весь свой дружеский долг за это время я даже перевыполнила, — нет, она не злилась, просто пыталась вправить ему мозги, на сколько это было возможно.
— Вы все бабы такие занудные? — насупил в болезненном похмелье темные брови Макс.
— Извини, если желание вытащить тебя из задницы звучит, как занудство, — обиделась Нелли.
— Ладно, не дуйся! Я сегодня поеду мириться с мамой, — поднялся он, наконец.
— А со Стасей, я так понимаю, все?
— А ничего и не было, чтобы заканчивать, — пробурчал, а потом перевел взгляд на экран ноутбука. Эль как раз занималась обработкой фотографий Золотаревой.
Растормошить эту девочку оказалось тяжелее, чем предполагалось. Но зато сколько в ней было чувственности и страсти, как камера её любила. У неё было очень фотогеничное лицо и невероятное тело. И если их фотосессия началась с того, что девушка скрестив ноги, сидела зажатая в своей тысяче одежек, то сейчас на мониторе мелькали как раз ее последние фото. Она была почти обнажена и кайфовала от процесса. Это было видно даже по всем её позам, по расслабленной фигуре, по страсти, которая шла прямо от фотографий. И эта самая страсть была смешана с невероятной нежностью. А Эль никак не могла налюбоваться своей работой и этой девчонкой.
— Хочу под ретро сделать. Как тебе? — проследила она за взглядом друга.
— Мне довелось один раз видеть её такой, — произнес он, вспомнив тот вечер, когда они…Нет, он похоронил все воспоминания о Стасе и эксгумацию проводить не собирается. Это будет глупо.
— Ты представляешь, сколько в ней нераскрытого потенциала. Она живёт с этим даже не подозревая. И ведь кого-то она осчастливит.
Он промолчал. Слишком уж явно Эль делала рекламу Золотаревой. Спелись, значит. А он тут как дурак ей душу изливал, что гадюку на груди приобрел. Но, кажется, его подруга была влюблена в Стасю.
В больницу он приехал как раз во время. Доктор сообщил, что возможно, сегодня Киру Андреевну выпишут. Через час придут её анализы, и потом он сделает уже заключение.
— К ней можно?
— Конечно! Только она в сквере гуляет. У нее посетитель, — сообщил врач. — Только не долго. Холодает.
На улице действительно сильно похолодало. Кира Андреевна утеплилась пуховым осенним пальто и шалью, которая укрывала ее подрагивающие плечи. Сначала Максу показалось, что она рыдает.
— Господи, нельзя же так! Я же от смеха лопну!
— Ну, вот! Все говорят, что смех жизнь продлевает, а вы лопаться собрались.
Заметив Максима обе замолчали и даже остановились.
— Я, наверное, лучше пойду! — заявила девушка. — Обязательно загляну к Вам послезавтра.
— Надеюсь, в это время я уже буду дома.
— Я тоже надеюсь, что мы уже с Вами будем чаевничать на кухне, — они обнялись, как старые подруги, а потом Стася быстро зашагал, чтобы не находится в одном обществе с молодым человеком.
— А она что здесь делала? — казалось, у него даже глаз задёргался.
— Навещала, в отличие от некоторых. Почти каждый день приезжает.
— Это потому что чувствует свою вину.
— Даже если и так. Ты как бы тоже должен чувствовать себя виноватым, но ты за неделю ни разу не приехал, — осуждала. Макс знал, что очень виноват перед ней.
— Ты сама меня выгнала.
— Ну, да! А ты и рад стараться. Хорош сын, ничего не скажешь. Знаешь, мне стыдно, что не разглядела какой ты. Все вокруг знали и только я была в неведении. Расхваливала, как последняя дура, а они, наверное, смеялись за моей спиной.
— Я пытался тебя оградить от всего негатива.
— Называй это как хочешь, но ты не прав. И рано или поздно я бы все равно узнала.
— Если бы не Золотарёва… — снова злился Макс.
— Если бы не ты, Максим. Настя просто открыла вентиль, а все, что оттуда полилось, было уже твоим. Поэтому не вздумай ее обвинять. Если я не считаю ее виноватой, то ты и подавно должен молчать. Она не в ответе за тебя. Хотя я удивляюсь, почему ты нравишься таким замечательным девочкам. Даже Нелли у меня была два раза. А я считала её не достойной моему замечательному сыночку. Пришлось извиняться.
— Мам, правда, прости. Я глупый. Наверное, ещё не дорос до мудрости.
— Я-то прощу. Как ни крути, а ты мой единственный сын. Но ты ведь понимаешь, что теперь многое изменилось?
— Понимаю, — молодой человек понурил виновато голову.
Ему было велено ждать вердикта врача, когда Кира Андреевна была отправлена в палату. И он не ожидал на широком крыльце здания увидеть фигурку Стаси. Она стояла, уставившись в дисплей телефона, пока ждала такси. А оно как на зло все не ехало.
— Зачем ты это сделала? — щёлкнула зажигалка и потянуло едким дымом. Девушка не оборачивалась. Но несмотря на то, что почувствовала сразу его присутствие, вздрогнула от неожиданности вопроса. Или от того, как прозвучал его голос.
— Не хотела я вот так в лоб выдавать тайны, которые меня не касались, — начала она. Она и так себе столько раз задавала этот вопрос и даже придумала целую петицию о том почему. Но вдруг поняла, какими жалкими были её оправдания.
— Но ты это сделала.