Сын маминой подруги
Шрифт:
— Ты время видел?
— Просто выйди, пожалуйста, — настаивал он.
Конечно, первым возникло желание его послать. Но Стася понимала, что теперь не уснет. И ещё она понимала, что не знает, что у него там на уме. Просто отключила телефон и попробовала заставить себя подняться, чтобы выйти, наконец, в промозглый дождливый октябрь из своей теплой постели. Для этого потребовалось много мужества и, конечно, теплые вещи.
Знакомый автомобиль стоял у подъезда, но Макс сидел на лавочке и курил. Дождь вроде прекратился. Уличные фонари плясали в лужах,
— У тебя должна быть веская причина, чтобы поднять меня с постели, — отчеканила Стася.
— Я чуть сегодня не разбился, — он сделал последнюю затяжку и швырнул окурок в урну, которая стояла напротив. Для этого Максу пришлось встать. Уже потом он присел перед девушкой на корточки и упёрся лбом в ее колени.
— Нужно ли говорит, что этого следовало ожидать?
— Я просто захотел увидеть тебя, — Стася с нерешительностью положила руку на его затылок и провела пальцами по волосам.
Нужно ли было что-то говорить вообще? Этим молчанием было сказано больше слов, чем когда-либо между ними. Даже в том вечере, когда у них был секс, они не были на столько близки, как сейчас. И каждый из них боялся спугнуть момент.
— Я придурок! У тебя руки ледяные, а я тебя держу на улице, — вдруг подскочил Макс, потащила девушку в машину. Она, действительно, немного озябла, но это все было не так важно, как клокочущее сердце, поющее дифирамбы этой ночи.
В салоне было тепло, и только здесь Стася поняла, что ее немного потряхивает. Но вот причины она пока не разобрала. Может, из-за холода, что было очень вероятно. А может из-за Горского, который так на неё смотрел. Она снова терялась в мыслях и не могла подобрать слов, чтобы что-то ему сказать. А ведь говорить нужно было.
— Я соскучился, — первым тишину, растянувшуюся на несколько минут нарушил именно он. — Я не думал, что мне тебя будет не хватать.
— Это правда странно, — выдохнула Стася, смотря на то, как их пальцы переплетаются.
— Представляешь, первое о чем я подумал, когда приехал к финишу: Я мог ее больше не увидеть. Приторно, да?
— Нет, не приторно. Я просто думала, что ты меня никогда не простишь, что это конец.
— А сегодня понял, что это все мелочи.
— Знаешь, я где-то слышала, что у человека во время стрессовой ситуации срабатывает щелчок на инстинкте размножения. Ты не думаешь, что это он тебя ко мне привел?
— В таком случае, я мог бы трахнуть любую телку, — конечно, слова были не правильные, но она отреагировала адекватно.
— Так уж и любую? — кажется, в ней снова начала просыпаться стервочка, которая дремала все то время, когда Макса не было рядом.
— Ну, процентов тридцать их тех, кто трется там, это свободные девушки. Ещё половина из них, очень легко доступны, с другой же нужно поднапрячься немного…Ладно, не любую! — а потом вдруг опомнился. —
А Золотарёва уже смеялась. Соскучился, ну вот, получай. Конечно, можно было бы продолжить молчать, но тогда она могла бы запросто дать слабину и проснуться утром уже у Макса. Сейчас же Стася решила, что им нужно переиграть все заново. Или не получится?
— Ты здесь и я этому безумно рада! А ещё рада, что мне не пришлось тебя навещать в больнице. Не делай так больше, хорошо? Ты мне нужен живым и здоровым!
— Нужен?
— Еще как нужен, Горский!
Он потянулся к ней, запечатлев на губах долгий поцелуй, который мог бы стать фатальным, и Стася бы так и не добралась до дома, но Максим понимал, что не стоит рисковать её учебой.
— Беги, вредина! А то я за себя не ручаюсь, — проговорил он, отрываясь от мягких чувственных губ. Надо же! Горский и не подозревал, что у него такое самообладание.
— Поднял меня с кровати, а теперь выгоняешь? Так дело не пойдет. Идём, будешь меня укачивать.
— А ты думаешь, я смогу просто лежать рядом?
— Когда-то же смог.
Заходили тихо, чтобы не разбудить родителей. После такого стресса, который вынудил Горского приехать к ней, Стася не захотела его отпускать. И пусть завтра утром она не оберется высказываний в свою честь от родителей, но ей было плевать.
Хотя, наверное, Надежда Ивановна обрадуется, что дочь больше не ходит как привидение. Видеть свою жизнерадостную девочку в таком состоянии она точно была не готова.
Третий раз у них вышло намного лучше, чем два предыдущих. Конечно, не выспались, но зато ничего не болело и не ныло. И как ни странно, одного одеяла им вполне хватило на двоих. И видеть с утра помятые сонные моськи друг друга было до ужаса приятно. След подушки на щеке, сонные глаза, растрёпанные волосы…
— Я очкую выходить из твоей комнаты, — произнес Макс. А с кухни уже доносились аппетитные запахи и голоса.
— Не бойся, тебя никто не съест. Там есть, чем подкрепиться на завтрак, — хихикнула Стася.
— Как смешно! Знаешь, у меня не было ещё ни одного официального знакомства с родителями своей девушки.
— О! А я твоя девушка?
— Мне кажется все к этому идёт. Конечно, если ты любезно согласишься со мной встречаться.
— Я подумаю, Горский, — все ещё веселилась Золотарёва, натягивая на себя кигуруми. Ну, вот никак он не вязался с той шелковой пижамой, которая не давала ему покоя остаток ночи. Зато остудила немного пыл.
— Жди меня, пойдем вместе.
— Горский, ты в кого такой трусишка? Ты же Горыныч!
— А у дяди Димы есть травмат, я знаю.
— Вот в таком случае, — Стася подошла к нему в плотную, взяла своими тонкими пальчиками его за горло, — не приведи Господь, если ещё хоть одна сучка выложит фотографию с твоим лицом у себя в соцсетях… — пальчики немного сдавили кадык, но Макс улыбался, видя в ее глазах пляшущие огоньки.
— Я все понял! Фотографироваться буду только с тобой, — отшутился он.