Сын моего сына
Шрифт:
— Он меня и не держит! Господи, я не верю своим ушам. Вас что там, напоили, или напичкали чем покрепче?
— Мы заботимся о тебе, — отец произносит это так, будто всё, что они сделали, акт любви и заботы.
— О такой заботе я не просила, — говорю я, чуть не плача от отчаяния. — Вы выставили меня жертвой! Вы выставили Тимура похитителем! Знаешь, что теперь происходит? На него льют грязь, на нас льют грязь!
Отец делает глубокий вдох, и я представляю, как он разводит руками в своём привычном
— Ангелина, мы всего лишь пытаемся помочь. Мы только о тебе беспокоимся.
— Мне сейчас, кажется, что я говорю не со своим отцом. Па, тебе что, мозги промыли? — голос мой дрожит. — Ты даже не позвонил мне! Ты не поинтересовался, как я себя чувствую!
— Ты несправедлива, — отец начинает говорить твёрже, как будто я маленькая девочка, которая просто не понимает, что делает.
— Это я несправедлива? Да это вы, — выпаливаю я срывающимся голосом, — вы никогда не понимали меня! Вы всегда думали только о себе! О себе… Пап, вам что заплатили?
На том конце провода повисает напряжённая тишина. Я чувствую, как внутри меня закипает боль и гнев, готовые выплеснуться наружу. В конце концов, отец медленно выдыхает:
— Нет.
Врет! Им просто заплатили, но кто?
Он бросает трубку. Я смотрю на телефон, не веря, что разговор закончился так. Тяжёлое чувство предательства сдавливает грудь. Моя собственная семья предала, или продала меня второй раз.
Я падаю на диван, закрыв лицо в ладони. Гнев сменяется болью. Как они могли так поступить?
Мои мысли крутятся, словно ураган. Моя семья обвинила его в ужасных вещах, и теперь ситуация только накаляется. Единственный способ защитить его, защитить нас — это побыстрее пожениться.
Я хватаюсь за телефон снова и набираю номер Тимура.
— Да, Геля, — голос у него хрипловатый, напряжённый, но не злой.
— Тимур, — начинаю я, — я тут подумала. Нам нужно быстрее пожениться. Чтобы они не могли сказать, что ты… ну, ты понимаешь… чтобы тебя не обвинили в снохачестве. Мы ведь можем это сделать? Прямо сейчас, как можно скорее?
Тимур молчит несколько секунд. Я слышу, как он тяжело вздыхает на другом конце провода.
— Ты серьёзно думаешь, что это решит проблему? — его голос звучит спокойно, но в нём слышится некое сопротивление.
— Да! — отвечаю я, чувствуя, как у меня снова начинает бешено колотиться сердце. — Если мы поженимся, они не смогут больше выдумывать эти гадости. Это решит проблему, и всё закончится.
Но Тимур не соглашается сразу. Я чувствую, что он думает о чём-то другом, о чём-то, что, возможно, намного более радикально.
— Геля, — наконец произносит он, его голос становится более мягким, но в то же время твёрдым. — Я понимаю, о чём ты говоришь, но свадьба сейчас — это не выход. Эти люди найдут, к чему придраться. Даже если мы
— Кардинальное? — я замираю, не до конца понимая, о чём он говорит. — Ты что-то придумал?
— Да, — отвечает Тимур, и я чувствую, что он уже давно всё продумал. — Я усыновлю Даню.
Моё сердце останавливается на мгновение. Я не могу поверить своим ушам.
— Что? — спрашиваю я, почти не дыша. — Ты хочешь усыновить Даню?
— Именно так, — говорит он, его голос становится ещё более решительным. — Мы поженимся, конечно, но это не должно быть просто формальностью для защиты от чужих обвинений. Если я усыновлю Даню, тогда мы навсегда поставим точку во всех этих домыслах. Я стану его официальным отцом, и никто не сможет ничего сказать.
Я обнимаю телефон крепче, слёзы подступают к глазам. Я не ожидала такого. Я знала, что Тимур любит Даню, но чтобы вот так, без колебаний, взять на себя такую ответственность…
— Ты правда хочешь этого? — шепчу я, голос дрожит.
— Конечно, хочу, — он говорит это так уверенно, что я на миг забываю обо всех своих сомнениях. — Хочу, чтобы Даня стал моим сыном. Я люблю вас, Геля. И если это поможет нам всем защититься от нападок, то я сделаю это с большим удовольствием.
Слёзы уже текут по моим щекам. Это решение… Оно меняет всё. Оно значит, что теперь мы — настоящая семья.
— Тимур, — выдыхаю я, не в силах подобрать слов. — Ты… ты самый лучший.
— Нет, Геля, это ты самая самая. И Даня тоже, — говорит он, и я чувствую, как мой мир, который только что был на грани разрушения, снова начинает обретать стабильность.
— Когда ты собираешься это сделать? — спрашиваю я, уже чувствуя облегчение и какое-то странное волнение.
— Я начну процесс сегодня, — твёрдо отвечает Тимур. — Мы сделаем всё официально, быстро и по закону. А свадьба… будет, когда мы будем готовы праздновать, а не просто скрываться от скандалов.
Моё сердце наполняется благодарностью и любовью к этому человеку. Он не только поддержал меня в самый трудный момент, но и взял на себя ответственность, которой многие бы испугались.
23
Тимур
— Я не знаю откуда у вас эта информация, как и мой номер телефона, — отвечаю очередному назойливому журналисту. — Мой покойный сын никогда не был женат! Вы можете проверить это сделав запрос в соответствующие органы, — психуя сбрасываю вызов.
В этот момент в кабинет заглядывает Жариков. Его серьёзное лицо, не сулит ничего хорошего. Он тихо прикрывает за собой дверь и, подойдя ближе к столу, кладет передо мной папку.
— Тимур Эльдарович, думаю, у нас есть ответы на ваши вопросы.