Сын моего сына
Шрифт:
Она напоминает мне о нашем договоре, держит дистанцию, но… разве мы ещё в рамках этого договора? В голове всплывают её колкие слова, холодные взгляды. Кажется, ей наплевать на то, что я думаю, как будто я для неё пустое место.
Я откидываюсь на спинку кресла, закрывая глаза. Почему её молчание меня так бесит? Чёрт возьми, почему это вообще меня волнует? Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но это бесполезно.
Слышу тихий стук в дверь.
— Войдите! — рявкаю.
Дверь кабинета открывается
— Тимур, привет, — говорит она, но тут же останавливается, заметив моё состояние. — Что-то случилось?
— Нет, — отрезаю я. С ней я точно не собираюсь обсуждать своё настроение.
Елена делает несколько шагов ближе.
— Слушай, я тут хотела спросить… — её тон становится немного елейным. — Кто эта девушка, с которой ты был на приёме у Кузьмина? Она выглядела довольно… молодо. Не могу не отметить.
Её слова заставляют меня снова напрячься. Моя челюсть сжимается.
— Ты же мне сама советовала сделать личную жизнь публичной. Вот я и пользуюсь твоим советом, — произношу я сквозь зубы, стараясь не показать, как это задевает меня.
— Это твоя кандидатка… — она медлит, словно подбирает слова, — для фиктивного брака?
Я раздражённо хмыкаю и отвожу взгляд в окно.
Лена замирает на мгновение, наблюдая за мной с едва уловимой улыбкой на губах, как будто наслаждается тем, что её вопрос заставил меня задуматься. Её спокойная самоуверенность действует на нервы.
— Ну, почему же сразу для фиктивного? — я говорю, не поворачивая головы, всё ещё смотрю в окно. — Может для самого что ни наесть настоящего.
Специально ухожу от прямого ответа, потому что не знаю кто в офисе крыса.
— Ой, да ладно тебе, Тимур. Ты столько лет в холостяках ходишь, — Лена улыбается, чуть склоняя голову. — А тут девочка совсем молоденькая. Сколько ей, двадцать?
Моя челюсть непроизвольно напрягается, а пальцы сжимаются в кулаки под столом. Почему-то этот её вопрос — как соль на рану. Я едва сдерживаю раздражение, делая вид, что меня это совершенно не волнует.
— А ты бы предпочла, чтобы я на бабке женился?
— Ну, что ты! Бабка — это перебор. Тебе бы женщину по своих годах подобрать, — её глаза блестят хитро, как у кошки, поймавшей мышь.
— Хватит, — голос мой становится холоднее. Я поворачиваюсь к ней, и наши взгляды встречаются. — Это вообще не твоё дело, Лена. Занимайся своей работой.
— Но твои рейтинги… — Тимур, они падают со вчерашнего вечера, — она включает телефон и открывает опросники, показывая мне графики.
— В жопу все рейтинги!
— Лена, — рычу я, мои пальцы уже сильно сжаты. — Закончим на этом.
— Но Тимур, — она делает шаг вперёд, её голос становится мягче, как будто она хочет уговорить меня. — Это же твой имидж. Я из шкуры вон лезу, чтобы ты не проиграл эти выборы, а ты…
Я отвожу взгляд от графиков и встречаюсь с ней глазами.
— Мне повторить свой ответ? Мне насрать на все ваши рейтинги!
Елена вздыхает, её самодовольная улыбка исчезает, уступая место недовольству. Она убирает телефон и скрещивает руки на груди.
— Хорошо, Тимур, — её голос звучит холоднее, чем обычно. — Но не говори потом, что я тебя не предупреждала.
— Лена, выйди, — говорю я, сдерживая раздражение.
Она медлит, словно хочет сказать ещё что-то, но в конце концов поворачивается и выходит из кабинета, тихо прикрывая за собой дверь.
Я снова остаюсь один. Устало провожу руками по лицу, пытаясь успокоиться, но мысли об Ангелине не дают мне покоя.
Кажется, что моё терпение вот-вот лопнет. Я хватаю телефон и начинаю нервно листать список контактов, останавливаясь на её имени. Нет, писать не буду. Я уже несколько раз пытался начать разговор, но все мои попытки она рубит на корню.
Чёрт! Почему я вообще думаю об этом? Почему она стала для меня такой важной? Мы ведь договорились… Но ведь всё пошло не так, как я планировал.
Снова поднимаю телефон. Пишу короткое сообщение:
«Поговорим?»
Но не успеваю отправить, как экран блокируется. Я в ярости швыряю телефон на стол. Всё. Хватит!
Ангелина
Мы с Тимуром не разговариваем уже несколько дней, и от этого мне откровенно плохо. Я ловлю себя на том, что думаю о нём всё чаще — вспоминаю его прикосновения, тот жаркий поцелуй, который неожиданно сбил меня с ног. Его ревность. Я вспоминаю об этом снова и снова, но внутренние сомнения грызут меня изнутри.
Сегодня мне хотелось спрятаться от этого хаоса в своей голове, сосредоточиться на чём-то более важном. Но с самого утра Даня какой-то странный — вялый, не такой активный, как обычно. Когда я предложила ему его любимую кашу, он лишь отвернулся и тихо произнёс, что не хочет.
— Даничка, маленький мой, ты в порядке? — спрашиваю я, пытаясь прочитать в его глазах ответ, но он лишь качает головой, уткнувшись лицом в подушку.
Тревога накатывает на меня с новой силой. Я подхожу к ребенку, и касаюсь ладонью его лба — горячий. Чёрт.
— Данюш, ты что, заболел? — я сажусь рядом, и на этот раз касаюсь губами.
Да. Температура есть. Надо искать термометр. Вчера на занятия я слышала, как чей-то ребенок прям заходился от кашля.
Ребёнок тихо вздыхает и снова отворачивается.
Я спешно выхожу из комнаты, пытаясь вспомнить, куда я дела аптечку. Сердце бьётся в груди всё быстрее, тревога усиливается с каждой секундой. Даня редко болеет, но когда это случается, я всегда теряюсь. Мои пальцы дрожат, когда я нахожу пластиковую коробку и достаю термометр.