Шрифт:
Пролог
Тихий
Ну вот и все, — произношу про себя, когда люди начинают потихоньку расходиться. Одни грузятся в кортеж состоящий из черных автомобилей, другие в автобусы. Я еще раз смотрю на Сашину фотографию и прошу управляющего кладбищем, проконтролировать, чтобы всё сделали как положено. Достаю из портмоне несколько зеленых купюр и всовываю ему в руки.
Безразлично глядя перед собой, я последним покидаю кладбище и направляюсь к машине. Заметив меня у ворот, охранники тут же выбрасывают
— Ну, что Аркаш, нашли девицу? — спрашиваю у моего начальника охраны.
— Да. Девушку нашли. Даже адрес пробили.
— Пацанёнок при ней?
— Да, — кивает. — Правда, у него со здоровьем какие-то проблемы.
— Какие проблемы? — спрашиваю таким тоном, от которого хочется залезть под тачку и не высовываться лишний раз.
— Что-то там с речью… то ли, со слухом. Не разбираюсь я в этом, — пожимает плечами. Тимур Эльдарович, еще распоряжения на сегодня будут?
— Нет. На сегодня все свободны.
Сажусь на заднее сидение и достаю из кармана сигареты. В голове звенит тишина. Машина медленно выезжает с территории кладбища. Звонит телефон, но я игнорирую его, не в силах говорить с кем-то сейчас. Пусть этот мир подождет, пока я в тишине буду переваривать произошедшее.
Перед глазами снова всплывает образ моего племянника. Санька я любил и воспитывал как родного. Он был сыном моей покойной сестры, которую мы потеряли много лет назад. С тех пор я взял на себя ответственность за воспитание парня, стараясь дать ему все самое лучшее, чтобы тот вырос достойным человеком.
Саша был моим крестником, и поэтому я чувствовал за него особую ответственность. Я старался заменить парню родителей, которых тот потерял слишком рано. Учил его всему, что знал сам, пытался направить на правильный путь. Но несмотря на все усилия, что-то пошло не так. Или я сделала что-то неправильно. Может, слишком многое ему позволял? Или же наоборот, был чрезмерно жесток с ним? Мне всегда казалось, что я был справедлив.
Наказывал, когда он этого заслуживал. Баблом закидывал, чтобы не чувствовал себя обиженным. В лучший вуз его элитный устроил, думал мужиком нормальным станет. Будет жить по понятиям.
А оно вон как вышло!
Гадёныш наркотой увлекаться начал. И в результате влетел в дерево, находясь в пьяном угаре, да еще и под кайфом. Хорошо, хоть никого не покалечил.
Погиб так глупо и бессмысленно.
Хорошо, что ребенок у него остался, — эта мысль неожиданно мелькнула в его голове и зацепилась там как заноза.
С силой выдыхаю племяш действительно крутил роман с какой-то девчонкой, но я тогда не придал этому значения. Я был занят своими делами. Да и Санек мне казался достаточно взрослым на тот момент, чтобы лезть в его личную жизнь.
Говорили, что она залетела, и вроде как даже ждала, что Сашка женится на ней. Я тогда только махнул рукой — мол, это временное увлечение, молодость, гулянки.
Теперь же, после его смерти, я начал вспоминать эти слухи о ребенке и задумался всерьез. Если у него действительно остался ребенок, то это мог бы быть мой шанс исправить то, что я не смог исправить с племянником.
— Как девицу зовут? — хлопаю ладонью по кожаному подголовнику переднего сидения и Аркадий моментально оборачивается.
— Ангелина, — отвечает.
— А мелкого? — задумчиво хмурюсь.
— Что с ними делать будем? — осторожно интересуется мой безопасник.
Тимур беру в руки сигарету и медленно затягиваюсь, делая длинный выдох. Взгляд мой устремился в окно, но мысли вертятся вокруг мальчика и его матери. В голове начинает формироваться план.
— Мы поедем к ним, — твёрдо отвечаю. — Хочу увидеть их своими глазами, понять, в каком они состоянии.
Аркадий кивает. Он хорошо знает, что я редко принимаю такие личные решения с наскока.
— Понял, Тимур Эльдарович. Организую всё.
Выбрасываю недокуренную сигарету в окно, наблюдая, как она падает на асфальт и гаснет под колесами проезжающей мимо машины.
1
Ангелина
— Что ты на меня уставилась? Давай, вещи свои собирай. Люди серьёзные, тебя долго ждать не будут, — моя мачеха вытаскивает из шифоньера спортивную сумку и начинает туда выворачивать из полок все мои вещи.
Щиплю себя за руку, чтобы понять, что не сплю.
— Мама, что вы делаете? — вскрикиваю от безысходности, но она словно не в себе продолжает метаться по нашей с Даней комнате.
— Думала, нагуляешь своего недоделанного, и мы с отцом всю жизнь на ваши реабилитации работать будет?
— Что вы такое говорите? Это же ребенок!
Её слова отзываются во мне острой болью.
— У меня тоже есть ребенок! Студентка, между прочим. Мне еще её на ноги поднимать, так что давай, поторапливайся! Не заставляй себя ждать!
— Папочка, миленький, что же это?! — бросаюсь к отцу, но он сидит словно немой. Даже голову на меня не поворачивает. Словно не замечает происходящего, или не хочет ничего замечать.
Подхватываю испуганного Даню на руки и отступаю вглубь комнаты.
Мачеха же, словно в ярости, продолжает паковать вещи, желая избавиться от нас как можно быстрее.
— Папа, ты что, правда молчать будешь? — на глаза наворачивались слёзы.
Сыночек, чувствуя моё волнение, лишь крепче прижимается ко мне, его маленькие ручки судорожно цепляются за мое платье.
Отец, всё так же не поднимая головы, тихо произносит:
— Геля, это лучшее, что мы можем для тебя сделать… Ты сама знаешь, что здесь тебе с Даней не место. Тебе нужна помощь, а мы её дать не можем. Люди, которые за тобой приехали, они… они смогут позаботиться о вас.