Сын Петра. Том 1. Бесенок
Шрифт:
Еще раз выстрелил.
И вновь мимо.
«В третий раз закинул он невод…» И тут попал. Прямиком в затылок одному из самых горластых.
Получилось, очевидно, больно. Так что тот громко выругался и начал приставать к окружающим в том духе — какая сволочь его ударила. Ну и завертелось. Пошла жара. То есть, пьяная драка, бессмысленная и беспощадная, в которую очень скоро втянулся весь пикет.
С четверть часа барагозили.
На это даже какой-то патруль успел посмотреть. И порывался поучаствовать. Но волевым усилием их командира
И вот, наконец, когда все шло к концу и на ногах едва стояло несколько алко-воинов, Алексей попросил вмешаться Герасима. Что тот охотно и сделал. Зайдя сразу с козырей, то есть, со своих внушительных кулаков. А он был здоров, силен и по местным меркам очень опасен. Так что, атаковав из темноты ближайшего, сумел отправить «поспать» оставшихся быстрее, чем кто-то из них что-то сообразил.
Проскочили пикет.
Двинулись дальше.
Следующий тоже был пьян. И даже сильнее. Так что прием удалось повторить. А вот с третьим — беда. Пьянство пьянствовали, но не сильно. Более того, прямо на глазах Алексея к ним подошел тот самый патруль и особо предупредил, что вздернет, если они нажрутся и передерутся как иные. Видимо радости сие обстоятельство не добавило их командиру.
— А ты умеешь громко издавать сладострастные стоны? — чуть подумав, спросил Алексей у Арины.
— Леша! — возмущенно воскликнула Наталья Алексеевна.
— Для дела надо. Спокойной. — отмахнул он. И вновь повернувшись к Арине, спросил. — Ну так как? Сможешь?
Та пошло улыбнулась и кивнула.
— Значит так. Идите с Герасимом вон туда. Ты стони. А ты принимай тех, кто придет туда поглазеть. Можешь насмерть принимать. Хоть саблей руби, хоть шеи сворачивай. Только пока не стреляй. Шумно. А мы вот тут побудем. Если пойдет сразу большая группа, то я залаю. Попробую подражать собачке. И вы сразу отходите.
Герасим сделал несколько жестов, выказывая возражение.
— Если ты стрелять начнешь — услышат. Сбегутся.
Еще несколько жестов.
— Они же пьяные. Могут не испугаться, ежели ты на них выйдешь с двумя пистолетами двуствольными. И тогда что? Стрелять?
Немного по-дебатировали.
Не пришли ни к какому итогу. И решили действовать по обстоятельствам. Ну а как еще? Ведь поведение этих пьянчужек было не предсказуемо? А ну как сразу всей толпой побегут посмотреть?
Начали.
Арина очень даже страстно заголосила. Вогнав в краску Наталью Алексеевну. Да и сам Алексей, если бы не знал, что это все постановка, подумал бы, что она там с кем-то очень вдумчиво спаривается.
Подвыпившие бойцы на пикете тоже это заметили. Почти сразу.
Сначала поржали, сально комментируя.
Потом решили посмотреть. Очень уж сочно Арина стонала.
Первый ушел.
И с концами.
Второй ушел.
Герасим еще добавил огонька и стал мычать. Тоже довольно выразительно.
Так или иначе — на пикете осталось только три
Наконец, не выдержав, и эти трое тоже туда намылились.
Алексей тявкнул, подражая мелкой собачонки.
Эти трое вздрогнули. Потом поржали отмахнувшись. И зашли в темную подворотню.
И только теперь царевич услышал сабельные удары. Быстрые. И хрипы. Видимо Герасим не очень чисто их убивал, в отличие от предыдущих.
Секунд двадцать.
И к костру пикета вышла эта парочка.
На Арине лица не было. Видимо натерпелась страха. Не каждый же день рядом с тобой людей убивают. Одного за другим. Да и вообще — в случае провала ее судьба была бы весьма печальной. И ей, как нормальной женщине, было страшно. Очень страшно. Но дело свое она сделала.
А вот Герасим выглядел довольным. Ему явно прятаться по углам не нравилось. Не тот характер. Да и душу отвел.
Проскочили и этот пикет.
И оказались в Кукуе, то есть, Немецкой слободе.
Ее Софья велела не трогать. Слишком много там находилось людей, грабеж которых и тем более гибель могли поставить ее в сложное международное положение. Там ведь и купцы важные останавливались, и посланники дипломатические, и прочие важные персоны. Так что патрули, конечно, ходили. И такие же пьяные. Но в остальном все было тихо и спокойно. Даже песни горланить им не давали.
Алексей повел свой отряд по улочкам этой слободы, выискивая дома со знакомыми ему и верными царю людьми. Чтобы можно было у них попросить помощи.
Но тут случилось ЧП.
Когда они проходили мимо дома Анны Монс, оказались промеж двух огней. С обоих концов улицы показались патрули. И нырнуть в подворотню было некуда. Так что, недолго думая, Алексей бросился к двери дома Анны и начал в нее стучаться.
— Кто там? — тихо спросила служанка.
— От Петра Алексеевича вести, — соврал царевич, постаравшись изобразить максимально хриплый и низкий голос.
Служанка невольно отворила запор.
Но тут уже подоспела Анна. Встав в дверях.
— Вы что?! Уходите! Уходите немедленно! — излишне громко крикнула Монсиха.
Патрули же, видимо, эту возню заметили и ускорили.
— Герасим, мы входим. — скомандовал царевич. И крепкий мужчина просто отодвинул этих двух женщин, давая дорогу остальным.
— Дверь закрой, — скомандовал Алексей служанке.
Та охотно подчинилась.
Но буквально через пару минут в нее уже заколотили кулаками.
— Открывай! Немедленно открывай! — орали бойцы патруля.
— Если хочешь жить, не открывай, — бросил на ходу царевич Анне, и прихватив служанку в качестве проводника, пошел в сторону кухни. Чтобы через задний двор уйти. И удаляясь отчетливо услышал где-то за спиной ругань на немецком и звук открываемого запора. На дверь то давили, так что открыть его было непросто.