Сын Спартака
Шрифт:
Луп нервно сглотнул:
– А если я откажусь?
– Лучше не надо. – Охранник резанул пальцем по горлу. – Или ты с нами, или ты наш враг. Так кто ты?
Лупа охватил ужас. Другие охранники пристально смотрели на него. У многих были обветренные, покрытые шрамами лица, говорящие о годах непосильного труда или сражений.
– Ну? – снова заговорил охранник. – Ты с нами?
Луп стоял в нерешительности и уже готов был ответить, когда из темноты появился Мандрак.
– В чем дело? Дразните нашего нового рекрута? – тихо засмеялся он, подошел к Лупу и улыбнулся
Луп поднял брови:
– Развлекаются?
Мандрак положил руку ему на плечо и повел прочь от костра.
– Брикс хочет видеть тебя. Немедленно.
Они подошли к входу в большую хижину. Мандрак нагнулся под низкой притолокой, откинул кожаный занавес и махнул Лупу, чтобы шел следом. Внутри хижина была примерно восемьдесят футов в ширину. Огонь, горящий в центре, освещал все помещение – стены и бревенчатые стропила, поддерживающие крышу. Женщина в старой тунике отрезала ножом небольшие полоски мяса от туши козла и опускала их в кипящий котел, подвешенный на железной раме над огнем. Позади огня размещался большой стол, вокруг него стояли стулья, а у дальнего конца – большое деревянное кресло, в котором сидел человек и пристально смотрел на вошедшего.
– Луп, не так ли?
– Да, хозяин, – по привычке ответил Луп.
Несмотря на мрак в комнате, он увидел промелькнувшее на лице человека раздражение.
– Здесь нет хозяев, Луп, – ровным голосом поправил его человек. – Нет хозяев и нет рабов. Понятно?
Луп кивнул.
– Тогда подойди ближе. Сядь за стол.
Луп прошел по утоптанному земляному полу и сел на ближайший стул в конце стола. Мандрак занял стул напротив. Когда они уселись, человек наклонился вперед и посмотрел на Лупа:
– Меня зовут Брикс. Я – генерал армии мятежников.
Волосы у Брикса были темные, курчавые. Неровная линия белого шрама пересекала его лоб и щеку. Глубоко посаженные глаза скрывались под густыми бровями, кожа с возрастом покрылась морщинами. Плечи широкие, руки мускулистые. Луп подумал, что в прошлом этот человек был грозным бойцом. От него исходило ощущение беспощадности, жесткости, даже жестокости.
– Не надо меня бояться, – улыбнулся Брикс, показав отсутствие нескольких зубов. – Мы по одну сторону. Ты примешь участие в борьбе, чтобы положить конец рабству. Мандрак и его люди освободили тебя от твоего хозяина, но ты никогда не сможешь считать себя совершенно свободным, пока Рим не поставят на колени и не заставят принять наши условия. Это ты должен знать. Мы будем драться насмерть. Или мы победим Рим, или нас всех убьют. Ты понимаешь?
Луп медленно кивнул, обдумывая услышанное, и вдруг осознал невыполнимость задачи, которую поставили перед собой Брикс и его сторонники. Сердце его учащенно забилось, пока он формулировал ответ, не смея спорить с этими двумя.
– Ты действительно думаешь, что сумеешь победить Рим?
– А почему нет? – Брикс пожал плечами. – В прошлый раз, когда нас вел Спартак, мы почти победили. Но в последний момент мы разделились. Некоторые захотели использовать наше преимущество, чтобы убежать
Брикс печально покачал головой, вспоминая, потом снова заговорил, откинувшись в кресле:
– На этот раз такого не произойдет. Разделения не будет. Никаких споров. Я этого не допущу. Вместе мы одолеем Рим и его легионы.
Луп покусал губу, прежде чем ответить:
– Как ты их одолеешь? У тебя здесь армия в несколько тысяч. Но на каждого твоего человека Рим выставит десять и больше легионеров. У них численное преимущество.
Брикс обвел рукой хижину:
– Ты думаешь, это все, что стоит на пути Рима? Это только самый большой лагерь мятежников. Есть еще много других. Все они ждут знака, чтобы подняться и пойти за мной. Когда придет это время, мы будем готовы встретить легионы.
– И что это будет за знак? – спросил Луп.
Мандрак хотел ответить, но Брикс кашлянул, давая ему знак молчать, и приказал женщине, которая помешивала варево в котле:
– Принеси нам каждому по миске, потом уйди.
– Да, хозяин, – ответила женщина.
Она достала из небольшого сундука возле очага серебряные миски и ложки. Затем железным прутом сняла котел с огня и поставила его на пол. Разлив ковшом дымящуюся похлебку по мискам, она торопливо поставила их на стол и вышла.
– Я думал, что здесь нет рабов, – осторожно заметил Луп. – А как насчет нее?
Брикс засмеялся:
– Эта женщина – жена римского ланисты, молодой Луп. Вернее, была ею, пока мы не напали на его школу, убили его и всех его работников и освободили гладиаторов и домашних рабов. По общим отзывам, она обращалась со своими рабами как с животными. Теперь она получает урок, – холодно улыбнулся он. – Приятно посмотреть, как римляне пробуют свое собственное лекарство, а? Думаю, ты замерз и хочешь есть, парень. Поэтому ешь.
Луп взял ложку, зачерпнул похлебку и подул. От миски шел вкусный запах. Он вдруг понял, до чего проголодался, и стал жадно есть, наслаждаясь теплом и вкусом еды. Пока он работал челюстями, ум его тоже лихорадочно работал. Интересно, что хочет узнать от него Брикс?
Они ели молча. Брикс закончил есть и отодвинул миску, с удовольствием причмокивая. Он кулаком постучал себя в грудь и рыгнул. Потом улыбнулся, откинулся в кресле и посмотрел на Лупа.
– Мандрак говорил мне, что ты принадлежишь… прости, принадлежал Юлию Цезарю.
Луп торопливо закончил жевать мясо, проглотил его и положил ложку.
– Да, это так. Я был его писарем, – гордо сообщил он.
– Писарем? – Брикс посмотрел на него оценивающим взглядом. – Тогда ты должен быть очень умным, парень. Достаточно умным, чтобы Цезарь тебе доверял, хотя бы немного. И достаточно умным, чтобы слышать некоторые вещи, не предназначенные для твоих ушей.
Лупа охватила тревога.
– Я… я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.