Сын Тишайшего 3
Шрифт:
Второй в списке наследников на русский престол не может быть психически неуравновешенным человеком. Здесь целый букет комплексов и заболеваний. Я не психиатр, но дело плохо.
Решаю немного проверить свои догадки и просто спровоцировать братца.
— А ты ведь трус. В прошлый раз, верно, говорили, что ты портки испачкал. Да и на полигоне, когда пушки испытывают, ты стараешься подальше и получше спрятаться. Зато людей без защиты оставляешь, ещё и как-то приказал орудие зарядить тройным зарядом. Хотя есть приказ командующего — только десять выстрелов с полуторным зарядом, а обслуга должна скрываться за щитами. Однажды из-за разрыва пушки, мы потеряли трёх хороших
Киваю на грязные ладони и скопления грязи под ногтями. Как можно так себя запустить?
— Издеваешься? Ты ведь сильнее, тебе можно. За тобой вон всегда псы верные стоят, — Пётр в кои веки посмотрел на меня с ненавистью, сжав свои грязные ладони, — Ты сам такой! Пользуешь любую бабу, так как царь. И воняло от тебя раньше, как от гнилого куска мяса, когда ты помирать собирался. Хорошо прикрываться охраной, а младшего брата унижать и тиранить. Ты даже хуже!
Это что-то новенькое. Аж интересно стало.
— Я девиц покупаю, и сношаю их по взаимному согласию. За это они у меня в шелках ходят и серебром осыпаны. А коли захотят, то в любой день могут уехать или замуж выйти. Никто им препятствовать не будет. Неужели тебе это невдомёк, и ты настолько туп, что наслушался глупых слухов?
— А мне никто не выделяет денег на баб. Ты же держишь меня на подножном корме. А Ваньке, калеке этому всё что хочешь, — по-бабьи заверещал братец, — Еле выпросил у тебя лес и мастера для бота!
— Иван приносит державе пользу, работая в Министерстве финансов. И жалованье он получает гораздо меньшее, чем заслуживает. Но после свадьбы всё изменится, и брат получит заслуженное, — презрительно смотрю на Петю, — Только от тебя никакой пользы нет, кроме сожжённого пороха и изувеченных солдат. Всё положенное содержание ты тратишь на глупые увлечения, теперь ещё и дружки-прихлебатели появились. Они тоже серебра требуют. Ты бесполезен настолько, что даже девке в дырку попасть не смог. Надо было Третьякова попросить помочь, и служанку подержать. Или если ты сам неспособен, то он за тебя бы справился.
Ну, наконец-то! Глаза Петруши наполнились всепоглощающей ненавистью, а с уголка губы потекла пена. Лишь бы в обморок не грохнулся, это слишком просто. Но братец собрал в кулак свои хлипкие силы, и с криком бросился на меня.
Вот для чего его три года учили фехтованию и рукопашному бою? Летит, как кусок не буду говорить чего, без всякого плана, как сразить противника. Только верещит фальцетом.
— На! — бью придурка коленом в пах, выбивая из него дух.
Пётр упал на пол, схватился за промежность и заверещал уже на ультразвуковой волне. Но теперь я вошёл в раж!
— На, сука! На, гнида!
С остервенением пинаю визжащее тело по почкам, печени, лицу.
— Что? — реву оборачиваясь.
Это подбежавший Савва ухватил меня обеими руками. Чуть дядьке не прилетело.
— Всё, я спокоен! Спасибо! — разрываю захват и пытаюсь восстановить дыхание.
Вот ведь мерзавец! Нельзя мне нервничать и тем более яриться. Потом тренируйся хоть до посинения, но всё равно отнимаются ноги и жутко болит спина. Спасают только отвары Юлии, баня и массаж.
— Слушай сюда, — поднимаю за жирные волосы голову Петра.
В глазах
— Приводишь себя в порядок и завтра садишься за учебники. Чтобы через две недели знал всю программу первого курса Академии по арифметике, геометрии, языкознанию и обществоведению. Далее, ты перебираешься в общежитие и будешь жить там до весны. Кроме одного слуги, запрещаю брать кого-либо с собой, — делаю небольшую паузу, глядя в испуганные глаза, — Вроде понимаешь. Весной армия идёт в поход на татар. Ты с нами или за мамкиной юбкой отсидишься?
А вот тут его глаза вспыхнули. Не знаю, чего там было больше — ненависти или желания доказать свою храбрость. Плевать. Он более для меня не существует. Покажет себя толковым артиллерийским офицером, вот путь и идёт по этой стезе.
— Сейчас же, пшёл вон! И ногти почисть, а то тошнит от такого вида.
— Я! Как ты смеешь сюда входить? Что ты сделал с моим сыном, изверг?
Нарышкина вскочила с кресла, когда я ворвался в её палаты. На самом деле нарушен этикет, и она вправе гнать меня отсюда. Но ситуация уж больно нестандартная.
Судя по полному облачению и причёсанным волосам, за сына она переживала параллельно утреннему туалету.
Смотрю на одутловатое и некрасивое лицо женщины, и не понимаю. Куда смотрел Алексей Михайлович, когда выбирал себе жену? Это же лютая жесть! Или его устраивала любая свиноматка? Как можно жить с такой женщиной? Она ведь ещё изрядно ограниченная, мстительная и злопамятная баба, долго сдерживающая свои пороки. Немного не дотерпела, я выжил. Видать, крышу у мадам и сорвало. Уж больно хотелось править. А этот подлец не только жив, но и сыночка её пытается воспитывать. А ведь ей нужен невежественный и послушный Петенька-дурачок. Не удивлюсь, что интригу с Серафимой она и спровоцировала. Зачем? Как говаривал партайгеноссе Мюллер — невозможно понять логику непрофессионала. Бзик? Проверка меня на вшивость? Просто бабская дурь? Плевать!
— Заткнись и слушай! — от ненависти, прозвучавшей в моём голосе, царица плюхнулась на кресло, поднеся руку ко рту.
Зря она совершает такие резкие движения. Жопа у неё жирная, а кресло изящной работы. Ведь могло пострадать моё имущество.
— Идёшь к своему сыну и убеждаешь его, чтобы он выполнил все мои приказы. Если нет, то завтра же поедешь в Новодевичий монастырь. И это будет не поход в гости, а переезд на постоянное место жительства. Только не надейся на уютную келью. Будешь сидеть в замурованной камере без всяких оконцев, кроме узкого для передачи еды. Гадить будешь в дырку, а спать на гнилой соломе. Монастырь от Коломенского вёрстах в десяти, так что я буду тебя навещать. Вдруг найдётся глупец, решивший нарушить царский приказ? А если твой сыночек будет и дальше вести себя подобным образом, то я приготовлю ему такие же палаты, только в Донском монастыре. Он тоже рядом и посещать его мне удобно. Всё ясно?
От моего крика Нарышкина подпрыгнула и пустила газы. А она молодец, покрепче сынишки, вроде не обделалась.
Уже подходя к выходу, я резко оборачиваюсь и впиваюсь в неё взглядом, отчего баба аж отшатнулась.
— Родню, которую не казнят за измену, отправишь в поместья с запретом их покидать ближайшие двадцать лет. И более всякую шушеру вокруг себя не собирать. Последнее, — делаю выдох, потому сильно переволновался, — Если до меня дойдут слухи, что вы с товарками порочите имя моей невесты, то отрежу языки. Всем!