Сын Тишайшего 3
Шрифт:
— Государь! — на помост взбежал взмыленный вестовой.
Юноша весь покрыт пылью и потёками пота, но его круглое лицо сияло, будто солнышко. Я аж не удержался и улыбнулся в ответ.
— Говори!
— Прибыли передовые отряды тайши и атамана Минаева! Они уже снесли правый фланг басурман. Царевич Чакдор-Джаб просит, чего ему делать далее?
Быстро обдумываю ситуацию, взглянув на Барятинского. Князь просто пожал плечами и указал рукой на юг.
— Пусть царевич и казаки идут к порогам. Думаю, мы здесь справимся сами. Его задача не дать никому уйти. Ни визирю, ни хану, ни их ближнему кругу. Отсюда вообще не должен никто проскочить.
— Слушаюсь, — молодец поднёс руку к шапке и порывался бежать
— Как звать тебя, воин? — останавливаю бойца.
— Аникита Репнин[4], прапорщик резервной роты Калужского полка! — отчеканил молодец.
— Служи честно, а награда за царём и Отчизной никуда не денется!
Понимаю, что пафосно, но юнцу понравилось. Он аж весь расцвёл.
— Служу России! — воскликнул восторженный прапор и после моего кивка бросился выполнять приказ.
Тем временем битва подошла к своей кульминации. В магометанском лагере завыли трубы и на позиции начали выдвигаться сотни солдат в высоких шапках, кафтанах белого цвета, красных шароварах и двумя ятаганами на перевязи. Янычары! Лучшая в данный момент пехота Европы, если не брать сходящие с арены испанские терции. Говорят, французы и немецкие наёмники на службе голландцев тоже хороши. Но нам пока не с чем сравнивать.
В ответ, со стороны русских позиций раздалась доселе неизвестная в этом мире барабанная дробь. Я, как мог, её изобразил полковым музыкантам, а далее энтузиасты справились сами.
Но подучилось красиво! Как сама мелодия, так и выстраиваемые напротив магометанского лагеря полки, облачённые в зелёную и серую форму. Одновременно мобильные артиллерийские повозки заняли позиции по флангам, быстро расставили небольшие орудия и дали залп по татарской тяжёлой коннице, приготовившейся совершись таранный удар по русской пехоте. Потихоньку положение на поле брани снова начало напоминать свалку, за исключением двух стен пехоты.
Первыми не выдержали янычары, ведь мои парни наступали, молча исключительно под барабанный бой. Магометане дали разрозненный залп, немного проредив русские полки, и ринулись врукопашную, благо между двумя армиями совсем небольшое расстояние. Но не тут-то было. Первая линия наших солдат опустилась на колено, и вместе со стоящей за спиной линией, дала дружный залп. Затем она отошла на перезарядку, дав возможность выстрелить ещё трём линиям. В итоге татарская кавалерия пришла в полный беспорядок. Надо учитывать, что её методично расстреливали и мелкокалиберные пушки. Янычарам тоже неслабо досталось, что не остановило их натиск. Шум, гам, пыль и пронзительное ржание умирающих животных, вот что раздавалась с флангов.
Но меня интересовал центр, где, наконец, сошлось белое и зелёное. Сначала ничего не было понятно, но потом я тихо выдохнул. Барятинский так вообще вскочил на ноги, что-то кричал, напоминая футбольного фаната.
— Что это, Ваше Величество? — тихо и оттенками удивления спросил нунций, — Как такое возможно?
— Прошу любить и жаловать! Это штыковой удар русской пехоты! — синьор Опицио, — Теперь Европе придётся к нему привыкать.
Я не стал говорить, что до изобретения дальнобойных штуцеров и пулемётов, против этого приёма нет противоядия. Тем временем на поле происходило невероятное. Легионеры, поддерживаемые другими полками, вооружёнными штыками, проходили через белую массу, как нож сквозь масло. Вернее, белое давно стало красным и затем побежало. Ага! Доселе непобедимые, яростные и могучие янычары не выдержали, что их режут будто котят.
Победа! Вернее, полнейший разгром! И плевать, что напишут западные историки или вскоре скажут современники. Сегодня произошло знаменательное событие, давшее отчёт новому времени русской армии. Мы малыми силами разгромили не пастухов. Ведь уничтожена сильнейшая армия мира, состоящая из янычар и крымско-татарской тяжёлой кавалерии. И мои парни сделали
— Вы ведь специально настояли, чтобы я воочию увидел сегодняшнее сражение? — произнёс нунций, принимая бокал с вином у Саввы.
Мы сидели вдвоём за небольшим столиком в моём походном шатре. Из еды у нас были шашлык, лепёшки, зелени, лук и жареная картошка. За тонкой стеной слышался шум, издаваемый огромной массой людей. Солдаты готовили еду, трофейные команды собирали добычу, санитары искали оставшихся раненых и несли их в госпиталь. Где-то ещё ржали раненые кони и стонали люди. Добавьте к этому запах готовящейся еды, ещё не осевшей пыли и пороха. Обычная бытовуха после сражения. Вдали раздавались команды офицеров резервных полков, которым завтра на рассвете предстоит преследовать остатки неприятеля. Кавалерия уже выдвинулась, но проклятый визирь умудрился навести порядок, а его пехота отступила почти дисциплинированно. Басурмане только бросили все припасы и большую часть артиллерии, уйдя по воде. Будь у меня на два легиона больше, то все они полегли бы на берегу Самары. Теперь придётся добивать их у порогов. Там уже сторожит конница и мобильная артиллерия, но несколько полков пехоты не помешает. Остальная кавалерия ловит по степи разбежавшихся татар.
— Вы действительно хотите изловить визиря, хана и их ближников, дабы казнить? — будто прочитав мои мысли, спросил иезуит, — Но ведь это может создать множество проблем в будущем. Если вы будете казнить всех пленных, то ваши враги начнут биться, как загнанные в угол крысы.
— Реноме надо поддерживать. Фазыл Мустафа Кёпрюлю, его генералы, а также Селим I Герай с выжившими родственниками будут посажены на кол в месте, где победила русская армия! — отвечаю со злой усмешкой, — Но это наши внутренние дела. Тем более до простых воинов донесут, что русские казнят только высшее руководство и знать. Простой сипах или секбан может даже захватить своего командира и продать нам за неплохое вознаграждение. Об этом мы тоже отдельно сообщим противнику. Пусть любой визирь боится собственных солдат.
Посол понимающе ухмыльнулся и ткнул вилкой в кусок мяса. Кстати, сеньору Паллавичини пришлось по вкусу столь простое блюдо. Но пора приступать к беседе, хотя очень хочется отпраздновать победу.
— Вы правильно указали причину приглашения в столь необычное путешествие, — иезуит хохотнул, услышав такой оборот речи, — Думаю, сеньор Морозини донёс до вас мои мысли по дальнейшему ведению войны и разделу сфер влияния?
После кивка вроде расслабленного, но сидящего, будто на иголках нунция, передаю ему папку.
— Здесь мои мысли насчёт раздела и рекомендации по усилению Генуи. Вы прекрасно видели, что хорошую армию можно создать даже за три года. При этом наши финансовые возможности несопоставимы. Мой совет простой — срочно восстанавливайте флот, создавайте артиллерийские и пехотные полки, а также укрепляйте город. Война за Пфальц начнётся года через полтора. Продлится она не менее семи лет. В Европе почему-то считают, что Людовик XIV — гений политики и интриг. Но мне кажется, он просто болван и вредитель, — после такого пассажа нунций аж поперхнулся, затем отдышался и вдруг засмеялся, — Хорошо, что вы здраво смотрите на происходящие события. Только скорбный умом человек может рассориться со всей Европой, начнёт помогать магометанам и проиграет все войны, в которых участвует его держава. В ближайшей войне Франция снова потерпит поражение. Вернее, она оторвёт себе какой-нибудь незначительный кусок земли, потеряв уйму людей и золота. Наверняка голландцы с англичанами ещё и уничтожат французский флот. Поэтому у вас есть восемь лет на подготовку. Об этом я написал в записке дожу.