Сын Тишайшего
Шрифт:
— Стоять! Кто сделает ещё шаг, стреляю! — вдруг громко гаркнул Дудин, отчего я вздрогнул, как и большинство присутствующих, — Фёдор, Яков, вяжите главарей. Остальным держать строй. Рубить любого, кто дёрнется или попытается сбежать!
Толпа остановилась и начала колыхаться, как волнующееся море. А коломенцы, не обращая на крики, спеленали пятерых преступников, включая якобы безрукого калеку. Народ ахнул, когда увидел, что рука у дяди на месте, и он попытался пырнуть бойца небольшим ножом. Но урка против подготовленного воина не пляшет, тем более все люди были предупреждены.
—
Быстро он сориентировался, ещё и обладает даром внушения. Судя по тому, что пробрало даже нескольких бойцов, подобному бреду здесь верят. Только Дунин из другого теста и вообще бывший католик. Вон скалится, разглядывая лицедеев.
— Иван, сломай ему руку, чтобы видения были ярче. Вдруг юродивый чего пропустит или неверно передаст. И тётку эту тоже вяжите вместе с безногим, который наверняка быстрее любого скакуна.
Нищие заверещали, прося поддержки части толпы, попытавшейся двинуться вперёд, но тут же раздались звуки извлекаемых сабель. Бойцы шутить не собирались и действительно готовы нашинковать в фарш кого угодно. Они получили шанс возвыситься, и упускать его не собираются. А я просто удивляюсь своему поведению. Будто, что-то нехорошее и злое проснулось в душе. Мы с Федей вроде не особо кровожадные, но вон оно как.
— Аааа! — заорал Яшка, а после глухого треска, он начал тонко поскуливать.
Блин! Я ведь пошутил насчёт руки и просто хотел пугнуть провокатора, не успев предупредить шляхтича. Оказывается, Дунин шуток не понимает, и приказы выполняет буквально. Надо учесть на будущее. Такие люди тоже нужны. Ещё три бойца стащили со ступенек, верещащих тётку с мнимым калекой, начав их основательно пеленать.
Тут начала возмущаться какая-то женщина, за что ей огромное спасибо.
— Православные! Что же это делается! Сколько мы денег Яшке и этим каликам снесли. А они, оказывается, обманщики! Ещё и храмом Божьим прикрывались!
Будь я рядом, то расцеловал бы дамочку. Чую, что градус напряжения качнулся в другую сторону. Мошенничество — дело такое, за него прилететь может, особенно когда оно касается религии. Так-то юродивых на Руси всегда уважали, чего я никогда не понимал.
— Как там с пророчеством? Может, снова помочь? У тебя есть ещё одна рука и две ноги, — раз всё пошло не по сценарию, то доиграем сценку до конца, — Не хочешь покаяться перед обманутыми православными? У церкви ведь стоишь, ирод!
— Хочу! Невиноватый я! Заставили меня, вон он! — поплывший клиент ткнул здоровой конечностью в дядьку, — Простите, люди добрые! Яшка хороший, а они злые.
Теперь бы вывернуться из сложившейся ситуации. Русский народ простой и в порыве жалости может убить насильников. И никакие бойцы толпу не сдержат.
— Стоять! — снова проревел Иван, достав саблю, — Зарублю любого, кто к царю-батюшке приблизиться!
Народ снова отхлынул, поняв, что, вообще-то, рядом царь. Тут на помощь подбежал отряд стрельцов, а я выдохнул. Ведь по краю прошёл. Хорошо, что в дело не вмешался какой-нибудь идиот и не спровоцировал людей. Ведь всё могло закончиться кровью и нанести
Зато начал формироваться прообраз ОМОНа и возможно, костяка милиции. Сыскной приказ я точно переименую, когда придёт время. Бойцы, особенно Дунин, показали себя с лучшей стороны. Проведём ещё пару тестов и можно поручать им самостоятельнее задания. Хотя пусть займутся нищими. Я дам поручение, чтобы им позволили провести самостоятельное расследование. Заодно дополнительно себя проявят или, наоборот, споткнуться.
Когда рынды снимали меня с повозки, подкатившей к лестнице во дворец, распахнулись двери Грановитой палаты. Оттуда выскочил дьяк, быстро огляделся, заметил меня и ринулся вниз.
— Государь, бояре приняли решение и слёзно молят их выслушать.
Угу. Прямо истекли слезами, бедненькие. Но молодцы, в сутки уложились. Ещё бы понять, чего они там нарешали.
Глава 17
В Грановитой палате было душно, пованивало потом и отдавало другими неприятными ароматами. Надеюсь, бояре не гадили по углам и не сморкались в занавески, по примеру своих европейских коллег? Шучу. Просто нервничаю и ещё не отошёл от происшествия с нищими.
Оглядываю уставших вельмож и останавливаюсь на патриархе. Махинатор тоже здесь! Интересно, Иоаким присоединился к думцам с утра или его позвали, когда грамоту уже утвердили? Впрочем, неважно. С этим деятелем у нас ещё будет беседа, касающаяся многих вопросов. Уверен, что он не успокоится.
— Рассказывай, Фёдор Фёдорович, — приказываю Куракину, когда меня перенесли на трон.
Пожилой князь кивнул дьяку, дабы тот передал бумаги Апраксину и начал вещать.
— Прости нас, государь. Не разобрались мы в расследовании князя Голицына, — оратор удивил меня столь оптимистичным началом, — Бояре долго судили да рядили, но согласились, что нельзя прощать подстрекательства к бунту, приведшие к убийствам и поджогам домов. Ещё и царская семья чуть не пострадала.
Торопиться некуда, поэтому я спокойно слушаю прелюдию, рассматривая уставшие и хмурые лица думцев.
— Алёшка и Алексашка Милославские заслуживают смерти за свои деяния, а князья Хованский и Прозоровский — ссылки в Пустозёрск, — с трудом выдавил Куракин, но далее продолжил нейтральным тоном, — Стрелецкие главы во главе с полковниками Грибоедовым и Озеровым, числом семь человек также должны быть казнены. Кроме них, плахи достойны пятнадцать простых стрельцов и холопов боярских, замеченных в убийствах. Ещё сорок людишек, уличённых в разбое, последуют в Сибирь. Всё имущество виновных передаётся в казну, дабы быстрее выплатить долги. Восемь бояр и два десятка служилых людей из приказов отправляются в ссылку или на дальние рубежи. Иван Милославский и Кирилл Нарышкин готовятся к постригу. Здесь мы над ними не властны. Решение за тобой.