Сынок министра

Макеев Алексей Викторович

– Ну, хорошо, у нас тут сидит один ваш приятель – Бузникин, знаете такого? Если он подтвердит мои слова, ему вы поверите?

Бузникину журналистка согласилась поверить. А когда услышала его несчастный запинающийся голос, то была готова поверить во что угодно. Гуров отобрал трубку у Бузникина и продолжил разговор.

– Что натворил Алексей? – взволнованно набросилась на него Самойлова. – Почему вы его у себя держите? Учтите, если с ним случится что-нибудь плохое, я подниму на ноги всю столичную прессу!

– Считайте, что вы меня напугали, – серьезно ответил Гуров. – Заверяю вас, что господину Бузникину ничего

не грозит. Мы просто разговариваем. Вот только не можем никак решить, Евгения Смелова – ваша подруга или просто знакомая? Алексей Игоревич затрудняется ответить на этот вопрос. Посоветовал обратиться к вам.

– Евгения Смелова? – растерянно спросила Самойлова. – Но я вообще не знаю такой! С чего вы взяли?

– Евгения Смелова – это та девушка, которой Алексей Игоревич сдал квартиру по вашей рекомендации, – сообщил Гуров.

– Ах, вот оно что! – с облегчением сказала журналистка. – У меня совершенно вылетело из головы ее имя. Верно! Но только никакая она мне не подруга. Даже не знакомая. За нее просил один человек, которого я хорошо знаю.

– Кто этот человек? – поинтересовался Гуров.

– А что случилось-то? – забеспокоилась Самойлова. – Я ничего не понимаю! Алик в милиции, вы мне задаете какие-то странные вопросы…

– Вопросы самые обыкновенные, – сухо сказал Гуров. – Конечно, если вам есть что скрывать и если вы хотите, чтобы вас вызвали на допрос официальным путем…

– Господи, какой еще допрос? – воскликнула Самойлова. – И зачем мне что-то скрывать? Просто все это очень странно… Ну, если вы настаиваете – пожалуйста. Об этой девочке меня просил Геннадий Канунников, известный журналист. Если вы читаете прессу, вы должны знать это имя.

– Я знаю это имя, – сказал Гуров. – Вы готовы подтвердить свои показания официально?

– Это насчет Канунникова? – переспросила Самойлова. – Да, разумеется.

– Если вам нетрудно, скажите, где вас можно будет найти завтра? – осведомился Гуров. – Мы пришлем за вами машину. И еще будет одна просьба, на этот раз категорическая, – до встречи с нами избегайте любых контактов с Канунниковым, хорошо? Под каким бы предлогом он их ни добивался. Лучше всего посидите дома денек-другой.

– Вы меня пугаете, – низким голосом ответила Самойлова. – Можно подумать, что речь идет об опасном преступнике.

– Думайте что хотите, – разрешил Гуров. – А вот язычок я вам советую держать за зубами.

После разговора с Орловым прошло менее суток, но Гуров решил повторить попытку. Он считал, что теперь у него хватит аргументов, чтобы убедить не только Петра, но и обоих министров тоже. Ему позарез нужен был обыск в квартире Канунникова. Допрос и обыск.

Вопрос в кабинете Орлова был решен быстро. Генерал посчитал, что телефонный номер Канунникова в квартире убитой и его непосредственное участие в поисках квартиры для Смеловой – уже достаточно серьезная база для того, чтобы задать журналисту ряд неприятных вопросов. А частички тканей, которым предстояло пройти генетическую экспертизу, работали на перспективу. Если Канунников виновен, то, узнав о такой перспективе, он неминуемо должен будет сломаться. Орлов решил рискнуть.

Он уехал в министерство, строго-настрого приказав Гурову ничего не предпринимать без него и ждать распоряжений.

– Наломаете дров – все загубите! – предупредил он. – Если мне удастся убедить министра, считайте, что дело

в шляпе. Так что сидите и не рыпайтесь!

Глава 17

Они прождали Орлова около двух часов. Напряжение нарастало, несмотря на то что Крячко изо всех сил старался казаться беззаботным и сыпал шуточками даже больше, чем обычно. Откровенно говоря, Гурова мало волновала судьба обоих Панченко, и до предстоящей свадьбы ему не было никакого дела. В конечном счете, он полагал, что эта семейка прекрасно проживет и без бриллиантового колье – в худшем случае купит другое. Но он был уверен, что вышел на след преступника, дышит ему в затылок, – и сознание того, что плоды всей его работы могут быть перечеркнуты одним взмахом начальственной руки, отравляло ему существование.

Гуров не был уверен, что Орлов сумеет убедить министра в том, что виновен Канунников. Как бы ни относились Панченко и Канунников друг к другу, следовало признать, что принадлежат они к одному клану, где доводы полковника Гурова и даже генерала Орлова запросто могут счесть зловредной выдумкой. Оставалась единственная надежда, что их поймет министр МВД – все-таки свой мужик, говорят, начинал службу с самых низов, простым оперативником. Только когда это, правда, было! Когда взбираешься на самую вершину, поневоле приучаешься быть осмотрительным.

Орлова они так и не дождались. Зато дождались сюрприза, к которому никак не были готовы. Им позвонили из приемной министра МВД и потребовали срочно прибыть. Что это могло означать, ни Гуров, ни Крячко гадать не стали. Но они понимали – случилось что-то серьезное.

В министерстве, куда они прибыли немедленно, их подозрения подтвердились. К министру в кабинет их запустили без доклада, как важных лиц. Увы, прием им был оказан далеко не пышный.

У министра уже были люди. Разумеется, генерал Орлов тоже был тут. Кроме него, присутствовал Андрей Борисович Панченко, при полном параде, с брезгливо-раздраженным выражением на холеном лице. Он сидел в особом кресле несколько поодаль от общего стола, явно подчеркивая свою близость к другу-министру и обособленность от остальных.

Был здесь еще референт Забуруев, молчаливый и корректный, почти незаметно расположившийся в сторонке. Он не сводил глаз со своего шефа и ловил каждое его слово и движение.

Правда, министр Панченко сегодня был не особенно щедр на слова. Сначала Гуров вообще ничего от него не слышал, кроме невнятного бурчания, коим тот себе под нос комментировал некоторые детали гуровского доклада.

А докладывать Гурову пришлось. Уже перед двумя министрами повторять все те доводы, которые он излагал совсем недавно Орлову. Какое впечатление этот доклад производил на его высокопоставленных слушателей, сказать было трудно – лица их казались непроницаемыми, а бурчание Панченко было слишком неразборчивым.

Когда Гуров закончил, целую минуту царила тишина. Потом министр МВД откашлялся и, обернувшись к Панченко, произнес:

– Ну и что скажешь, Андрей Борисович?

Андрей Борисович ответил не сразу. Он завозился, удобнее устраиваясь в кресле, пожевал губами, а потом раздраженно пробормотал:

– Это как в одном старом анекдоте. Пьяного спрашивают: «Ты почему ключи под фонарем ищешь? Ты же не здесь их потерял!» А он отвечает: «Зато здесь светло!» Так и у нас. Тоже под фонарем ищем.