Сыновья Ананси (Дети Ананси) (Другой перевод)
Шрифт:
Это Толстяка Чарли не обеспокоило. Такова осенняя Англия: солнце здесь по определению случается только тогда, когда небо не затянуто тучами и не накрапывает дождь. Но на краю поля, у деревьев, стояла фигура.
С первого взгляда он решил, что это пугало.
Глупость. Это не могло быть пугало. Пугало можно встретить на обычном поле, но не на футбольном. И конечно, пугало не ставят на опушке. И даже если это было пугало, со своей работой оно справлялось из рук вон плохо.
Потому что там были вороны, большие
И вдруг оно шевельнулось.
Оно было слишком далеко, силуэт – и только, стройная фигура в оборванном коричневом плаще. Но Толстяк Чарли ее узнал. Он не сомневался, что, подойдя ближе, увидит лицо, вытесанное из обсидиана, волосы цвета воронового крыла и глаза, в которых таится безумие.
Поезд дернулся, начал набирать ход, и спустя несколько мгновений женщина в коричневом плаще пропала из вида.
Толстяку Чарли стало не по себе. К этому моменту он практически убедил себя, что случившееся – то, что ему казалось случившимся – в гостиной миссис Данвидди – разновидность галлюцинации, высокооктановый сон, на каком-то уровне правдивый, но не настоящий. Это не было нечто такое, что произошло на самом деле; скорее, символ непостижимой истины. Он ведь не мог в действительности отправиться туда и ударить с той женщиной по рукам, ведь так?
В конце концов, это была всего лишь метафора.
Он не спросил себя, почему так уверен, что теперь все наладится. Есть реальность, а есть реальность, и какие-то вещи оказываются реальнее других.
Все сильнее разгоняясь, поезд нес его в Лондон.
Паук почти добрался до дома, прижимая к щеке салфетку, когда кто-то тронул его за плечо.
– Чарльз?! – сказала Рози.
Паук если не подпрыгнул, то во всяком случае вздрогнул и взвизгнул от испуга.
– Чарльз?! Что с тобой? Что случилось?
Он настороженно смотрел на нее.
– Ты это ты? – спросил он.
– Что?
– Ты Рози?
– Что за вопрос? Конечно я Рози. Что ты сделал со щекой?
Он плотнее прижал салфетку.
– Порезался, – сказал он.
– Дай посмотрю! – Она отвела его руку от щеки. В центре белой салфетки остались кровавые пятна, но на щеке повреждений не было.
– Ничего нет.
– Ох.
– Чарльз! Ты в порядке?
– Да, – сказал он. – В порядке. Или нет. Думаю, мы должны вернуться ко мне. Там безопасней.
– Мы собирались пообедать, – сказала Рози тоном человека, который опасается, что сможет разобраться в происходящем лишь тогда, когда наконец появится телеведущий и продемонстрирует скрытые камеры.
– Да, – сказал Паук. – Знаю. Но кто-то пытался меня убить. И этот кто-то притворялся тобой.
– Никто не пытается тебя убить, – сказала Рози, стараясь говорить так, будто ей совсем не смешно.
– Даже если не пытается, можем мы пропустить обед и
– Конечно.
Рози шла за ним, гадая, когда Толстяк Чарли успел так похудеть. Хорошо выглядит, подумала она. Просто отлично выглядит. До Максвелл-гарденс они шли молча.
– Посмотри-ка, – сказал он.
– Что?
Он показал. Свежее пятно крови на салфетке исчезло. Теперь она была идеально белой.
– Это фокус такой?
– Если даже так, то не я его показал, – сказал он. – В кои-то веки.
Он выбросил салфетку в урну. Ровно в этот момент к дому Толстяка Чарли подъехало такси, и из него вылез сам Толстяк Чарли, взъерошенный, хлопающий глазами, с белым пластиковым пакетом в руках.
Рози посмотрела на Толстяка Чарли. Посмотрела на Паука. Снова посмотрела на Толстяка Чарли, который вытащил из пакета огромную коробку шоколада.
– Это тебе, – сказал он.
Рози приняла шоколад, сказав «спасибо». Перед ней стояли двое мужчин, совершенно не похожих внешне и с разными голосами, а она все никак не могла разобраться, который из них ее жених.
– Я схожу с ума, да? – спросила она, и голос ее зазвенел.
Теперь, когда она поняла, что не так, ей стало легче.
Тот Толстяк Чарли, что постройнее, с серьгой, положил руку ей на плечо.
– Тебе лучше пойти домой, – сказал он. – И поспать. А когда проснешься, ты все это забудешь.
Ну, подумала она, это все упрощает. Хорошо, когда знаешь, что делать.
И бодрым шагом отправилась к себе, держа в руках коробку с шоколадом.
– Что ты сделал? – спросил Толстяк Чарли. – Ее как будто выключили.
– Не хотел ее расстраивать, – пожал плечами Паук.
– Почему ты не сказал ей правду?
– Мне это показалось неуместным.
– А ты, конечно, знаешь, что уместно, а что нет.
Паук коснулся входной двери, и она открылась.
– У меня, кстати, есть ключи, – сказал Толстяк Чарли. – Это моя дверь.
Они зашли в прихожую, поднялись по лестнице.
– И где ты был? – спросил Паук.
– Нигде. Гулял, – по-тинейджерски ответил Толстяк Чарли.
– Этим утром в ресторане на меня напали птицы. Знаешь что-нибудь об этом? Знаешь, ведь так?
– Не особенно. Может быть. Тебе пора уходить, вот и все.
– Только не начинай, – сказал Паук.
– Я?! Я не начинай?! Да я сама сдержанность! Это ты влез в мою жизнь. Это ты поссорил меня с боссом и науськал на меня полицию. Это ты, ты целовался с моей девушкой. Да ты мне всю жизнь испоганил!
– Эй, – сказал Паук. – По мне, ты и сам прекрасно с этим справился.
Толстяк Чарли сжал кулак, размахнулся и ударил Паука в челюсть – как в кино. Паук отшатнулся – больше от удивления, чем от боли. Он потрогал губу и глянул на кровь на руке.