Сыновья
Шрифт:
Бакин ответил:
— Сегодня бесполезно. Их там, осматривают врачи, а вот завтра мы вместе обязательно съездим туда. Ну а сейчас, товарищи, — отбой. Командир батальона приказал, чтобы все, участники операции отдыхали.
На следующий день после политзанятий Бакин вызвал Леонова, Коблика и Кольцова и приказал собираться в госпиталь.
— Товарищ старший лейтенант, — взмолился Леонов, — разрешите нам в магазин сбегать, купить что-нибудь ребятам?
— Молодцы, что и об этом думаете, но бегать в магазин не стоит, — он кивнул в угол, где на металлических стульях лежали какие-то целлофановые пакеты. — Уже все готово. В них фрукты,
Парни быстро направились к казарме. Их сбору были недолгими. Взяли конверты, ручки, бумагу для., писем: наверняка все это пригодится друзьям.
Получив от Бакина пакеты с гостинцами, они устроились на заднем сиденье машины. Ехать надо было в центр города, и ребята с интересом смотрели по сторонам. Огромные разукрашенные грузовики и самые современные легковые машины: «тойоты» и «мерседесы», «Волги» и «Жигули», а рядом ишаки, тащившие на спине дрова и мешки с фруктами, верблюды с облезлыми, тощими боками. Одежда у людей пестрая. Женщины в длинных до пят балахонах с паранджой на лице, а рядом — одетые вполне по-современному, словно европейские дамы. Мужчины — одни в национальной одежде, другие в костюмах, чаще всего темных, казалось, самых неподходящих для такой жары. Недалеко от госпиталя, когда машина оказалась в пробке, образовавшейся на узкой улочке, ребята увидели картину, которая их поразила. На тротуаре стоял продавец помидоров. Его товар был красиво разложен на тележке с четырьмя велосипедными колесами. Палящее солнце, конечно, делало свое дело, и продавец, взяв маленькое пластмассовое ведерко, направился к узенькой канаве. В ней текли сточные воды. Продавец спокойно зачерпнул воды и плеснул на помидоры. Они заблестели от влаги, а ребята, пораженные этой картиной, ахнули.
— Вот дает! — воскликнул Леонов. — В этом ведерке гепатита и тифа запросто на целый батальон хватит. Неужели и нас такими помидорами угощают?
— Поэтому вам и говорят, ничего, кроме того, что дают в части, и того, что вы покупаете в нашем магазине, не есть, — назидательно сказал замполит. — Все, что мы едим с вами, доставляется с Родины. Жалко только наших советников и гражданских специалистов, которым приходится покупать продукты на базаре.
— Они же дезинфицируют все это? — спросил. Коблик..
— Конечно. Но надо быть предельно осторожными. Кстати, в городе канализация почти отсутствует, и вот такие маленькие арыки служат одновременно, и для полива зелени, и для стока нечистот. Вы, наверное, обратили внимание на микрорайоны с пятиэтажными зданиями? Эти дома готовятся на домостроительном комбинате, построенном Советским Союзом.
— Этот комбинат расположен за аэродромом? — спросил Кольцов.
— Да. Из нашего городка видны его большие корпуса.
Их машина в этот момент уткнулась носом в металлические ворота. Около них стоял часовой. Он был в каске, бронежилете, с автоматом. Недалеко — бронетранспортер, его пулемет направлен в сторону пустыря.
Бакин предъявил вышедшему дежурному офицеру документы, и «уазик» въехал на территорию госпиталя. Деревья и кусты, арыки с водой и цветочные клумбы создавали впечатление уюта. Госпиталь располагался в нескольких длинных бараках. Бакин пояснил:
— Госпиталь расположен в бывших конюшнях, принадлежавших шаху. Что поделаешь, афганцы рады бы отдать любое здание нашим раненым, но других помещений в городе попросту нет.
Им нужно было отыскать хирургическое отделение, и Бакин
— Следующий корпус, входите в третью дверь и по коридору до самого конца.
Во дворе, среди деревьев, на бетонных стенках арыков сидели раненые. Все в одинаковых, синего цвета, брюках и пижамах с подшитыми белыми воротничками. Некоторые парни были без руки, другие без ноги, а кто с повязкой на глазу, но все оживлены и веселы.
У входа в палату их встретил средних лет, одетый в безукоризненно белый, отутюженный халат мужчина. Спросил:
— Вы к кому?
Бакин пояснил. Мужчина окликнул медсестру, сидевшую за небольшим столиком:
— Люда, дай мне журнал учета раненых.
Он открыл журнал и пробежал глазами по строчкам.
— Так, Банявичус и Шувалов здесь, в этой палате. Чайкин тоже здесь, только в реанимации. А вот Попова — не вижу. У него какое ранение?
Бакин сказал, что Попов ранен в голову.
— Ясно. Тогда он должен быть в нейрохирургии. Вы пока посетите этих раненых. Люда, ты за это время выясни, где лежит Попов, и сообщи старшему лейтенанту.
Когда надевали халаты, Бакин спросил у медсестры:
— С кем это мы разговаривали?
— С начальником хирургического отделения подполковником Фисенко Альбертом Никитичем.
— Наверное, хороший человек?
— И прекрасный хирург, позавчера весь вечер не отходил от вашего Чайкина.
Коблик никогда ранее не бывал в военных госпиталях и считал, что все, кто работает в них, сухие и строгие люди, такие, как в больнице, где лежала мать. «Там все такие сердитые, взвинченные, — думал он, — а здесь спокойные, понимающие. Вон даже Люда смотрит на нас, как на раненых».
Не догадывался в этот момент солдат, что медсестра Люда и ее подруги, бывало, плакали всю ночь, после того как в госпиталь прибывали очередные партии изувеченных ребят. Еще совсем мальчишки, которых не всегда удается спасти. Даже сейчас, глядя на пришедших здоровых парней, она с ужасом думала: «Господи, а вдруг завтра кого-нибудь из них привезут сюда?»
Палата была большая. Длинные два ряда металлических кроватей с нешироким проходом посередине. Бакин шел первым и, глядя на раненых, непроизвольно замедлил шаг. Он и солдаты, прибывшие с ним, вдруг почувствовали себя виновными в том, что в палате лежат эти бедные люди, а они, здоровые, полные сил не испытывают боли, не страдают от стоявшей духоты и постоянного запаха крови, лекарств, пота, не мучаются мыслью, что будет дальше.
Коблик вдруг остановился, увидев парня. Он был без рук, а на его койке сидел такой же молодой паренек, но без ноги и под диктовку безрукого писал письмо. У Коблика запершило в горле, повлажнели глаза: «Боже мой, хорошо, что в это время их не видят матери…»
На соседней койке лежал Шувалов. Он широко улыбался.
Бакин первым пожал ему руку, и все с трудом устроились на кровати. Зашел обычный в таких случаях разговор. Шувалов в первую очередь рассказал о ребятах:
— У Банявичуса ранения нетяжелые, он сейчас на перевязке. Володя Попов чувствует себя неплохо, но его, скорее всего, эвакуируют в Ташкент. А вот у Чайкина, — Шувалов посмотрел на Коблика, — дела неважные. Он лежит в реанимации, видите, в конце палаты дверь? Это вход туда. Я хотел к нему сегодня прорваться, но не пустили. Начальник отделения сказал, что Павла через несколько дней отправят в Советский Союз.