Сыновья
Шрифт:
Оказалось, что Hyp совсем неплохо говорит по-русски. Он пояснил:
— Я уроженец этих мест. Знаю, что в этой банде не менее двух десятков наших жителей. Большинство из них, в этом я уверен, воюют против народной власти не по своей воле. Я вам пригожусь не только как проводник, но и как следователь.
Бунцев спросил у Джалала:
— Какие силы примут участие с вашей стороны и кто командир?
— Товарищ Сардар. — Джалал представил высокого, подтянутого полковника. — Он командир пехотного полка. Ему приказано провести операцию.
На кителе у полковника был ромб, который получают после окончания высшего учебного, заведения.
Бунцев поинтересовался:
— В Советском Союзе учились, товарищ полковник?
Тот ответил по-русски:
— Да. В прошлом году я вернулся в Афганистан. Мне приказано согласовать с вами наши действия и сегодня же выдвинуться
— Мы готовы, товарищ полковник.
– Бунцеву понравился этот спокойный деловой человек. — Какая задача отводится нам?
Полковник продвинулся вплотную к карте.
— Мы хотим попросить вас сегодня ночью захватить господствующие высоты и к утру блокировать этот район.
Мисник взглянул на Бунцева.
— Товарищ подполковник, а может, и нам выделить хотя бы разведроту? Речь ведь идет о нашем солдате.
За Бунцева ответил полковник Сардар.
— Не волнуйтесь, товарищ майор, мы все сделаем как надо. Благодаря Советскому Союзу мы имеем не только прекрасное оружие, но и хорошо подготовленных командиров. Мы обязаны все большую тяжесть боевых действий брать на себя, потому что гибель каждого советского солдата на нашей земле — это упреки и нам. В данном случае мы справимся сами, и лишний раз рисковать жизнью наших друзей-интернационалистов мы не имеем права.
Бунцев согласно кивнул головой.
Вскоре гости улетели, и в батальоне остался только секретарь уездного комитета. После обеда Бунцев и Мохаммад Нур сели в тени скалы и повели разговор.
Мохаммад Hyp оказался очень интересным собеседником. Он не только отлично разбирался в сложной обстановке, сложившейся в стране, но хорошо знал историю страны, был в курсе и международной ситуации. Сидя по-восточному, поджав под себя ноги, он неторопливо говорил:
— Конечно, Америке надо, чтобы советские войска находились в Афганистане как можно дольше. Это позволяет ей, подымая вокруг Афганистана, вокруг афганского вопроса шумиху, прятать за нее свои преступные дела в Никарагуа, и тайную поставку оружия своим людям в Иране, и дальнейшую гонку вооружения, и свою затею со «звездными войнами». Если бы не Советский Союз, неизвестно, что было бы с нами. Американские лидеры ведь всерьез готовились не только поработить наш народ, но и превратить Афганистан еще в один плацдарм для агрессии против Советского Союза. Мне исполнилось девятнадцать, когда свершилась Саурская революция. Как мы по-юношески бурно переживали радость победы! Но беда наша не только в том, что опыта у руководителей-революционеров было очень мало, но и в том, что у нас слишком слабая рабочая прослойка, ведь и сейчас в стране рабочий класс очень малочислен. Это тоже сыграло на руку некоторым авантюристам. Удалось Амину прийти к власти, и сколько вреда он причинил! Именно режим Амина заставил тысячи людей уйти в горы, в Пакистан и Иран, встать на сторону контрреволюции. Я, как и многие члены партии, был вынужден снова пережить тяготы подполья. Из рядов вооруженных сил в то тяжелое время были уволены тысячи преданных партии и народу офицеров. Это привело к деморализации армии. А сколько ошибок было допущено в отношении пуштунских племен! Районы, где они селились, подвергались бомбардировкам и артиллерийским обстрелам. В отношении многих вождей и старейшин были применены репрессивные меры. К чему это привело? А к тому, что военному командованию перестали подчиняться ополчения, которые раньше годами на добровольной основе формировались из пуштунских племен и охраняли границы с Ираном и Пакистаном. Открылись границы, и через них пошли в нашу страну потоки оружия. Вместе с караванами американский империализм бросил и банды душманов, которые взял на свое обеспечение.
Бунцев не перебивал собеседника, а тот с горечью продолжал:
— Что говорить, во времена Амина контрреволюции удалось существенно укрепить свои позиции. Много проблем встало перед партией и тогда, когда Амин был разоблачен. Важно было, чтобы люди не ожесточились, не мстили. Нужно было не только исправлять ошибки, но и не допустить раскола в партии, организовать работу с теми, кто не выдержал и перешел на сторону контрреволюции. А вот с населением, особенно крестьянами, надо сказать честно, не получилось. Не дошли мы до дехканина, потому что считали это не главным. Да и в руководстве партии нашлись люди, которые считали, что мы можем достичь прогресса без темных, забитых, казалось, верующих только в одного аллаха жителей кишлаков, которых, кстати, в Афганистане подавляющее большинство. Но, как видите, в партии нашлись силы, которые смело отбросили то, что мешало прогрессу, да и избрание Генеральным секретарем товарища
Нур все время поглядывал на дорогу. Но она была пустынна.
— Да, поддержали вы нас в трудное время, помогли выстоять. Собственно, Афганистан и Советский Союз всегда были хорошими соседями и друзьями. Я несколько дней назад выступал перед крестьянами в одном кишлаке. Спрашиваю: «Знаете ли вы Аманулло-хана?» Отвечают: «Знаем». — «А знаете ли вы Ленина?» Кивают головой: «Знаем». — «А знаете ли вы, что они были большими друзьями, что Аманулло-хан ездил к Ленину в гости?» Смотрят удивленно. «Так вот, Ленин и Аманулло-хан завещали своим народам жить в мире и дружбе». Рассказал я им об истории дружбы наших народов и о том, что всегда приходили они друг другу на помощь. Слушают внимательно. Им ведь наши враги изо дня в день устами разных «голосов», листовок долдонят о том, что Советский Союз послал сюда свои войска для того, чтобы закабалить наш народ. А люди у нас доверчивые, привыкли верить словам. Поэтому прав наш Генеральный секретарь, требуя, чтобы каждый член партии шел к людям и простым, доходчивым языком рассказывал им правду и о целях революции, и почему советские войска здесь, и о том, что они помогают нам сохранить Афганистан независимой и самостоятельной страной. Да, много допустили мы ошибок. Сейчас надо исправлять. Но это ни в коей мере не умаляет достигнутое. Представляете, из четырнадцатого — сразу в двадцатый век! Просто ли это?
Когда вдалеке показалось облако пыли, Нур сказал:
— Это за мной. — И поднялся с камня.
Бунцев тоже встал.
— Я провожу вас.
Пока они спускались вниз, к КПП приблизились бронетранспортер и грузовик с солдатами в кузове. Мохаммад Нур тепло попрощался с комбатом и влез на БТР.
«Да, толковый руководитель. Побольше бы таких людей, — думал Бунцев о Нуре, направляясь к штабу, — тогда и дела бы у наших афганских друзей шли лучше».
Он обратил внимание на веселое оживление у палаток саперов. Взглянул на часы — время еще есть — и повернул к ним. А там замполит, поддерживая веселый разговор, спрашивал у солдата:
— Вот вы, младший сержант Полин, закончите службу, приедете домой, конечно же, со своей Альфой, а ей же мины подавай, как жить будете?
Лет двадцати младший сержант с медалью «За отвагу» на груди, нежно поглаживая большую овчарку миннорозыскной службы, улыбаясь, ответил:
— А вы забыли, товарищ майор, что Альфа у меня специалист широкого профиля. Она может не только мины искать, но и хорошо чувствует запахи металла, свежевырытой земли, человека… я ее переквалифицирую для мирной жизни.
— Где тебе там с ней возиться, — махнул рукой рыжеволосый, весь в веснушках солдат. — Ты же сразу в плен попадешь к своей Анютке. — Солдат посмотрел на Шукалина. — Она ему, товарищ майор, письма каждый день присылает. Факт, как только Полин прибудет, сразу же она его под крендель и вместе с Альфой — в загс. Замполит рассмеялся и погладил собаку по голове. Альфа действительно была большой умницей. Шукалин вспомнил, как неделю назад в районе Джелалабада она только в ходе одной операции отыскала четыре душманских склада с оружием, боеприпасами, медикаментами и продовольствием.
Командиры направились к штабу. Шли молча, оба думали о саперах. Их профессия всегда была опасной, но здесь, в Афганистане, саперы не только вступают с каждой миной в смертельный поединок, но и в борьбу с инженерной мыслью, рожденной где-то далеко, в тиши лаборатории, где пытаются сделать каждую новую мину более смертоносной, более сложной, чтобы никто не мог обезвредить ее. А враги революции мины используют очень широко: и на дорогах, и на тропах, и на хлебных полях. Устанавливают мины и в транспорте, и прямо в реке, в местах, где могут пройти люди или проехать техника. А сейчас мины пошли такие, что металлоискатель бесполезен: они пластмассовые; щуп не нащупает — зарыта глубоко. Да и куда ни ткни — всюду камни. Даже собакам не всегда удается ее учуять, такие мины почти не берут тралы:, пятьдесят единиц техники пройдет, а пятьдесят первая подорвется. Но обнаружить мину еще не главное. Иностранные инструкторы обучают душманов ставить мины на неизвлекаемость: потянешь за нее или попробуешь удалить взрыватель — и конец. Стоит наехать на валяющуюся на дороге палку, тряпку или, казалось бы, обыкновенный камень, зацепить антенной за ветви деревьев — взрыв.