Сыновья
Шрифт:
Нина Тимофеевна осторожно вложила письмо в конверт и грустно сказала:
— Ну вот наконец я узнала, как это произошло.
— А вы что, не спросили Пашеньку об этом?
— Поверьте, не могла.
Они вышли из автобуса, пешком дошли до дома Чайкиной и, договорившись, что на следующий день вместе сходят в госпиталь, разошлись.
Вера Федоровна заспешила домой. Она заказала телефонный разговор с родителями Леонова, оставалось до этого времени около двадцати минут.
И ОПЯТЬ РЕВУТ БРОНЕМАШИНЫ…
В
Комбат Бунцев был недоволен.
— Только ребятки начали приходить в себя, и вот — на тебе, в батальон, заметь — не в полк, прибывает сразу два генерала. Ну понимаю, приехал бы генерал-майор Щербак. Любит он наше подразделение, так нет же, привез и своего начальника.
Увидев, как генералы выходят из машины, сказал:
— Готовься, комиссар. — И, поправляя фуражку, направился навстречу генералам. — Сейчас начнется.
Он перешел на строевой шаг, остановился и четко доложил.
Генерал-лейтенант Дубик, чуть прищурив голубые глаза, молча рассматривал комбата, затем перевел глаза на Шука-лина. Тот взял под козырек и представился:
— Заместитель командира батальона по политической части майор Шукалин.
Генерал-лейтенант пожал обоим руки и как-то буднично, даже каким-то извиняющимся тоном сказал:
— Вот приехали к вам посмотреть хозяйство, ваше житье-бытье. Не обидитесь?
— Что вы, товарищ генерал-лейтенант, — слукавил Бунцев, — гостям мы всегда рады.
— А начальству по уставу надо быть радым, — поддержал его Шукалин.
— Ну это вы, товарищ майор, загнули, — улыбнулся Дубик. — В уставе об этом ничего не сказано. Ну ладно, ведите нас в штаб.
В своем кабинете Бунцев представил генералам начальника штаба батальона. Мисник раздвинул шторку, за которой на стене скрывалась карта, и Бунцев не торопясь доложил обстановку. Когда он упомянул имя пропавшего младшего сержанта Леонова, генерал-лейтенант помрачнел. Он попросил Бунцева доложить о потерях батальона. Комбат подробно рассказал, как погиб или был ранен каждый человек.
Дубик некоторое время молча смотрел перед собой, а затем тихо произнес:
— Много потерь… Вижу, что досталось личному составу за последние месяцы. Генерал-майор Щербак еще вчера мне докладывал, что солдаты измотались до предела. Он, кстати, по своей линии готовит, вам концерт, шефов в гости привезет. Вижу, вы правильно решили, Валентин Григорьевич, несомненно, личному составу нужна передышка.
Генерал-лейтенант прошелся по кабинету и снова остановился возле Бунцева.
— Как с продовольствием? Мясо, фрукты, овощи есть?
— Так точно. Дополучили все, что попросили. Шестерых солдат пришлось в санчасть поместить. В ходе боевых действий измотались до такой степени, что потеряли по двенадцать — пятнадцать килограммов веса.
— Да, ребятки молодые, им бы сейчас питание да расти себе, а тут воевать надо…
Командиры знали, как дается служба в горах. С вещмешком килограммов на сорок, а то и на все пятьдесят, при сорокаградусной
Дубик долго интересовался бытом солдат, вопросами политической учебы, состоянием дисциплины, а затем приказал провести его по территории гарнизона. Побывал на кухне, снял пробу обеда, осмотрел казармы, технику. После этого начальство отбыло.
А в это время солдаты взвода старшего лейтенанта Медведева разбирали почту. Снайпер Попов получил сразу четыре письма. Устроившись в тени палатки, он углубился в чтение и даже не заметил, как к ним в гости пожаловал сам Святцев. Прапорщика везде считали своим. Ведь саперы нужны всем. Десантники еще больше оживились, ожидая от Святцева веселых историй. Святцев по возрасту был старше всех солдат, дома его дожидались жена и дочь. Его веселый нрав знали все. Прапорщик старался развлечь тех солдат, которые не получили писем, и рассказывал анекдоты.
— А вам, товарищ прапорщик, жена пишет? — поинтересовался младший сержант Полин. — Небось ждет не дождется?
Святцеву почему-то не очень понравился вопрос, и он некоторое время обдумывал ответ, а затем сказал:
— Ей один шутник, вроде тебя, Сергей, написал, что мне здесь ногу оторвало.
— Ну и что, не пишет?
— Да нет, написала…
— И что она написала? — спросил Полин.
— «Что написала», «что написала», — ворчливо передразнил Святцев и вдруг добавил: — А написала так: пусть без ног, пусть без рук, главное, чтобы не калека.
Грохнул такой хохот, что даже Попов оторвался от чтения и подошел к толпе.
В этот момент раздался сигнал тревоги. Словно ветром сдуло солдат, и уже через несколько минут, одетые, с оружием и рюкзаками, бежали они к своим боевым машинам.
Случилось вот что.
Душманы неожиданно атаковали малочисленный пост царандоя, охранявший подступы к мечети и к женскому лицею, где учились дети кочевников. Уездный секретарь Народно-демократической партии с группой партийных активистов и солдат царандоя организовал круговую оборону, связался по радио с афганскими товарищами и попросил помощи.
Из всех афганских и советских подразделений ближе всех оказался десантный батальон Бунцева.
Пока солдаты занимали места на броне, боевые машины строились в колонну, комбат и начальник штаба склонились над картой, планируя свои действия.
Солдат-радист доложил:
— Генерал-лейтенант Дубик на связи!
Связь была закрытой, и подполковник говорил открытым текстом:
— Приказываю, товарищ подполковник, оставить на месте одну роту, а самому с остальными силами форсированным маршем — вперед. Если успеем, оставшуюся на месте роту посадим на вертолеты и десантируем для блокировки банды с юга и запада. Имей в виду, комбат, там имеется плотина, построенная советскими специалистами, нельзя допустить, чтобы душманы взорвали ее. Вода зальет все крестьянские поля и дома.