Сыщик для феи
Шрифт:
– Благодарю за службу! – Я цепко ухватил птицу поперек спины и, невзирая на ее попытки вернуться к продолжению трапезы, втянул в комнату.
– Вон записка на лапке! – возбужденно зашептала Делли, точно опасаясь, что нас может кто-то подслушать.
– Конечно, на лапке, – согласился я, отвязывая примотанный суровой нитью кусочек пергамента. – Где же ему еще быть?
Освобожденный от груза летун был возвращен к кормушке, я же с неуловимым трепетом начал разворачивать записку, лихорадочно стараясь предугадать,
«Сыщик был во дворце, – гласила записка. – Обследовал залу, затем вместе с Громобоем ходил к Русалочьему гроту». Русалочий грот был подчеркнут дважды. Больше на пергаменте не было ничего. Ни имени адресата, ни подписи человека, пославшего сюда голубя.
– Угу, – кивнул я, вторично пробегая взглядом по лаконичным строчкам послания. – Уже что-то. Делли, посмотри, как тебе это нравится?
– За нами следили? – с явной тревогой в голосе проговорила фея, возвращая мне драгоценный «вещдок». – Но кто?
– Следили вне всякого сомнения, – выкладывая записку на стол, процедил я. – Кто? Уж во всяком случае, не тот, кто писал первое донесение. Обрати внимание – совершенно разный почерк. А ошибки? В первом их было полным-полно. Текст же второго послания, насколько я могу судить, безукоризненно грамотен. Как я и предполагал, мы имеем дело с разветвленной организацией. Посуди сама, наблюдатель у границы, наблюдатель во дворце, колдунья, дракон…
– Ты думаешь, и дракон с ними заодно?! – ошарашено произнесла Делли.
– Радость моя, здесь черным по желтоватому написано: «Они были у Русалочьего грота». Видишь, даже специально подчеркнуто. О том, что там ночевал дракон, мы узнали только вчера вечером. Громобой знал и раньше, но, как утверждает, и, по-моему, вполне искренне, до нас его об этом деле никто не спрашивал. А тот, кто писал записку, и без нас, и без Громобоя знает, что именно в этом самом месте есть следы пребывания гостившего дракона. Так что, выходит, наш юнец в этой организации вроде диспетчера. К нему стекается информация, а он передает ее «наверх».
– Куда наверх? – встревожено поинтересовалась фея.
– Если б знать! – нахмурился я. – Ничего, распутаем! Мне вот эта колдунья покоя не дает…
– Это я уже заметила, – съязвила Делли, дождавшись возможности отомстить за мою недавнюю колкость по поводу дракона под кроватью.
Но я лишь пропустил шпильку мимо ушей и продолжил как ни в чем не бывало:
– Она не пользовалась голубиной почтой, а пришла сюда лично. Возможно, случилось что-то экстренное, и это нельзя было доверить пергаменту. Вопрос – что?
Ответа пока не было. Вероятно, вести поиск в данном деле необходимо было, отталкиваясь от той роли, которую колдунья могла играть в противостоящем нам преступном сообществе. Как ни крути, даму с такими выдающимися способностями на «атасе» не поставят. И если мои соображения по поводу остатков
Должно быть, весь этот маскарад затеян для того, чтобы дать похитителю возможность спокойно исчезнуть вместе со своей жертвой. Если это так, то не исключено, что у истинного заказчика похищения есть магическая связь с колдуньей. Вроде Деллиного зеркала. Впрочем, это только домыслы, а факты говорят о следующем: принцесса похищена, но организация продолжает действовать на территории столицы, вовсе, похоже, не намереваясь сворачивать свои гастроли. Значит, конечная цель еще не достигнута. Тогда что же это за цель? Узнаем ее, раскрутим все остальное. Ладно, делать выводы без достаточного набора данных смысла нет. Как ни крутись, без рутинной работы со свидетелями не обойтись.
Впрочем, начинать можно было, не сходя с места.
– Делли, скажи, пожалуйста, ты могла бы на расстоянии… Как бы это сказать… почувствовать присутствие другой феи или, например, волшебницы?
– Конечно, – с толикой удивления в голосе ответила соратница. – Фея всегда чувствует присутствие своей родственницы.
– Родственницы?
– Да, – подтвердила кудесница. – Все феи в родстве друг с другом.
– Понятно. Не знал, – кивнул я. – Но я другое хотел уточнить. С какой дистанции ты могла бы запеленговать свою родственницу?
– Никогда не измеряла, – пожала плечами первая свидетельница. – Но примерно саженей с двадцати – двадцати пяти.
– Понятно. – Я сделал пометку в своей записной книжке. – А волшебницу?
Делли скривилась, точно раскусила зернышко черного перца.
– Если у волшебницы при себе нет всяких штучек для фокусов, разных палочек, колечек или амулетов, – магии в ней немногим больше, чем в заячьем хвосте. Хоть верхом на ней сиди – ничего не почувствуешь.
Картина восседания на закорках у какой-нибудь Бабы Яги, услужливо нарисованная воображением, изрядно повеселила меня, но не сбила с толку.
– Хорошо, уточним вопрос. Если волшебница с соответствующим артефактом начала колдовать, на какой дистанции ты способна ее засечь?
– Ну-у, саженей с пяти-шести, – задумчиво проговорила фея.
– Пять саженей – это уверенная засветка? – уточнил я.
– Да, – согласилась с моим утверждением Делли.
– Угу, отлично. – Я вновь обмакнул перо в стоящую на столе чернильницу и, придвинув к себе стопку чистых листов пергамента, начал тщательно вычерчивать план церемониальной залы. – Посмотри, вот здесь находится алтарь. Здесь – входная дверь. Насколько я понимаю, придворные и гости стояли плотными рядами слева и справа от прохода. Так?