Сытый мир

Крауссер Хельмут

Как часто я объявлял им войну и выкрикивал им в лицо свою ненависть! Но на самом деле всё было не так, меня только нужно было правильно понять.

Да это и самое разумное — любить их. Нельзя же всех убить. Это потребовало бы непосильно многого. Несколько попыток было предпринято — и не так уж далеко они привели.

Нагому и новому в последней летней теплоте всё кажется достойным рукопожатия, и борьба в воспоминаниях переплавляется в игру… как юные львята, которые валяются и грызутся в траве саванны.

Генеральная амнистия. Всем всё отпускается.

Я вас побивал, но покончим с этим. Это была славная битва. Задним числом молено воздать ей должное.

И когда я вознёс мои пальцы и благословляюще творил крестное знамение над этой пустыней, а гиены собирали падаль, я заметил, что я не один на этом балконе.

Слева рядом со мной сидел на корточках некто — скрючившись, упершись лбом в колени.

Грабитель! Соглядатай! Подслушивающий! Или кто?

— Добрый день, Хаген! — сказал он низким голосом, не поднимая головы.

— Но сейчас ночь, чёрт возьми! — визгливо отругнулся я.

— И солнце светит для других. Мы уже знаем это.

О нет. Это он. Он нашёл меня. Мне надо куда — нибудь присесть. Мне дурно. Я озираюсь на балконе в поисках оружия. И тут он поднимает лоб. Темнота ещё скрывает его черты. Но я думаю, он улыбается.

— Ирод?

Он кивает. Потом включает карманный фонарик и светит мне прямо в глаза так, что я вообще больше ничего не вижу.

— Полиция сейчас очень занята, — сказал он. — Свыше двух сотен человек пришли к ним и заявили на себя. Каждый из них утверждает, что он — это я. Мои эксперименты и исследования обесценились, стали бессмысленными. Вся моя жизнь низведена к ничтожному результату из-за каких-то жалких воображал…

Что он хотел мне этим сказать?

— Ты хочешь меня убить? — испуганно спросил я. Неужто так быстро после победы приходит смерть?

— Убить? Я? Тебя? Как такое могло прийти тебе в голову?

Я пролепетал что-то насчёт ночи, нашпигованной вопросами. Он грубо перебил меня:

— Прекрати молоть эту чепуху! Мы же не на викторине «вопрос-ответ».

— Чего же ты тогда хочешь?

— Я хочу услышать окончание истории. Расскажи мне!

— Какой истории?

Он раздражённо вздохнул. Если бы я не был голый, я бы наделал в штаны от страха.

— Что случилось с мальчиком потом, после того, как он ушёл от японских шлюх? Что?

— Ах, это? Ну, как уже было сказано, потом были другие сигареты и другие улицы, и…

— Что «и»?

— Ну, да, потом мальчик, а вернее, не кто иной, как я, отправился тогда… Э-э…

— Куда?

Он угрожающе поднялся и ткнул мне фонарь прямо в лицо.

— Да, итак, я отправился и стал искать себе пристанище, и… и…

— Вот именно это меня и интересует С этого места рассказывай во всех подробностях.

Меня бросает в жар.

— Так вот, мальчик, а вернее, не кто иной, как я… снял комнату…

— Почему?

— Я… я…

Моя голова липко отвернулась и вжалась в угол балкона.

Ирод отвёл свой карманный фонарь чуть подальше от моего лица, и голос его стал немного помягче.

— Итак, определились:

то был ты, и то была комната. Какая это была комната — большая?

— Ну, так, примерно восемь квадратных метров… может быть, девять.

— Так она была большая или маленькая?

— Мне казалось, что большая, да.

— В ней было пусто?

— Почти. Там стояли кровать и шкаф.

— А стены были белые?

— Когда-то давно точно были белые.

— И что, ты вошёл в комнату и закрыл дверь?

— Да.

— А что ты сделал потом?

— Ну, если мы не на викторине…

— Не на викторине! — прикрикнул он на меня и увёл луч света повыше над моей головой.

— Ну, хорошо, хорошо, потом я открыл окно, потому что воздух в комнате был застоявшийся, затхлый.

— А потом? Потом? Мальчик, я что, должен вытягивать из тебя каждое слово клещами?

— Потом., потом… Что же было потом? Ах да, я застелил постель. Потом зашёл кто-то из моих друзей, который случайно жил неподалёку. Он принёс мне подарки бутылку пива «Паулянер» и стакан «Пилъз» — и то и другое было завёрнуто в алюминиевую фольгу. Это были мои первые собственные хозяйственные предметы. Потом он мне помог принести со свалки стол. Стол был круглый На той же свалке для крупногабаритного мусора мы взяли и стул, но потом отнесли его обратно, потому что комната уже и так была забита, а сидеть можно было и на кровати. После этого я разобрал свои вещи из пластикового пакета Там были карманные шахматы, я положил их на середину стола. Было пять пар дешёвых носков, их я положил на верхнюю полку шкафа Мой паспорт и свидетельство о рождении которые имели уже изрядно потрёпанный вид, я положил в другое отделение шкафа. После этого я закрыл шкаф на ключ. Я открыл бутылку пива «Паулянер» и налил его в стакан «Пильз», при этом немного пролилось через край Я вытер лужу моим старым носком, сняв его с ноги.

После этого я повертелся туда и сюда я был воодушевлён и горд, что у меня есть теперь своя собственная комната. Я лёг на кровать и принялся кататься по ней с края на край.

Моя хозяйка, пожилая женщина с пористым лицом, была очень дружелюбна и поделилась со мной своей посудой Она дала мне тарелку, вилку, нож и две ложки — большую и маленькую.

После этого я читал газету и вырезал из неё портрет красивой женщины Я попытался прилепить картинку на стену слюной, но она не держалась, тогда я спросил у хозяйки, нет ли у неё кнопок.

После этого я на полчаса покинул комнату и отправился в близлежащий торговый квартал купить следующие предметы: консервный нож, банку равиоли, маленький кассетный магнитофон со встроенным радиоприёмником книгу, которая называлась «Смерть в кредит» Селина, буханку хлеба, две бутылки вина, одну из них дорогую, фунт кофе, полотенце для ванны, электронный будильник, бокал для вина великолепной формы три шариковые ручки — две чёрные и одну красную, — блок разлинованной бумаги, зеркало, две одноразовые зажигалки, красную свечу, серую майку без рисунка, трое трусов и штопор.