Сюннёве Сульбаккен
Шрифт:
— Не пускайте его туда, — закричали другие. — Не то быть беде.
— Это Кнут? — спросил Торбьорн мальчика, который стоял возле телеги.
— Да, Кнут; он пьян, а когда он пьян, он всегда лезет в драку.
Торбьорн уселся поудобнее и хлестнул лошадь.
— Э, нет, дружок, постой-ка! — услышал он сзади чей-то голос.
Торбьорн попытался осадить лошадь; но та не останавливалась, и Торбьорн отпустил вожжи.
— Хо, да ты, я вижу, испугался, Торбьорн Гранлиен? — снова услышал он тот же голос, но уже
На этот раз Торбьорн остановил лошадь, но оглядываться не стал.
— Слезай, идем выпьем с нами! Торбьорн повернул голову.
— Спасибо, но мне пора домой, — ответил он.
Пока они переговаривались, вся честная компания окружила телегу. Кнут стал перед лошадью, сначала потрепал ее по шее, потом задрал ей голову и осмотрел со всех сторон. Кнут был очень высок ростом, у него были светлые прямые волосы, тупой нос и большой тяжелый рот; его мутно-голубые глаза смотрели нагло и вызывающе. В его облике было мало общего с сестрой; пожалуй, такая же складка вокруг рта и такой же прямой лоб, но только ниже; казалось, будто тонкие черты лица сестры стали на его лице жесткими и грубыми.
— Сколько возьмешь за эту клячу? — спросил Кнут.
— Я ее не продаю, — ответил Торбьорн.
— Ты, может быть, думаешь, что у меня не хватит денег заплатить за нее?
— Не знаю, хватит у тебя или не хватит.
— А, значит ты сомневаешься? Берегись, тебе будет плохо.
Парень, который подпирал в гостиной стенку и запускал руку в волосы девушек, сказал своему соседу:
— А ведь Кнут робеет, не то что прошлый раз.
Кнут услышал эти слова.
— Я робею? Кто сказал, что я робею? — взвизгнул он.
Толпа вокруг них все роста.
— Эй, прочь с дороги, берегись! — закричал Торбьорн и хлестнул лошадь; он хотел поскорее уехать.
— Как ты кричишь мне: «Эй, прочь с дороги»? — угрожающе спросил Кнут.
— Нет, я разговариваю с лошадью; мне пора домой, ответил Торнбьорн, но сворачивать не стал.
— Ты чтоже едешь прямо на меня? — возмутился Кнут.
— Ну, так отойди, — ответил Торбьорн, и если бы лошадь не подняла голову, она уперлась бы прямо в грудь Кнуту.
Кнут ударил лошадь по голове, та встала на дыбы, толпа испуганно шарахнулась в сторону. Торбьорн был очень бледен, но он спокойно сказал Кнуту:
— Отойди немного, Кнут.
— Ты можешь меня объехать, — ответил тот.
Торбьорн направил лошадь прямо на Кнута, она опять встала на дыбы, но Торбьорн хлестнул ее кнутом.
Кнут схватил ее под уздцы, и лошадь, на которую совсем недавно сыпался град ударов, снова стала дрожать. Торбьорн почувствовал острую жалость к бедному животному, с которым он обошелся так жестоко. И теперь все его раздражение обратилось против Кнута. Он встал и взмахнул хлыстом над головой Кнута.
— А, так ты дерешься? — закричал Кнут и подошел ближе.
Торбьорн
— Ах ты негодяй! — сказал Торбьорн, побледнев как мертвец.
Вожжи он отдал мальчику, который как раз перед тем подошел к нему.
В это время старик, что стоял в дверях, когда Аслак кончил свой рассказ, подошел к Торбьорну и взял его за руку.
— Семунд Гранлиен — слишком достойный человек, чтобы сын его связывался с этим задирой и буяном, — сказал он.
Торбьорн сразу опомнился, но Кнут закричал:
— Я задира? Да он такой же задира, как и я, и мой отец ничуть не хуже его отца. А ну, иди сюда! А то ведь соседи наши еще не знают, кто из нас сильней, — добавил он, снимая шейный платок.
— А вот мы сейчас узнаем! — сказал Торбьорн.
Старик, который слушал Аслака, лежа на кровати, сказал:
— Они похожи на двух котов, которые, прежде чем вступить в драку, должны сначала раззадорить сами себя.
Торбьорн услышал это, но промолчал. Одни засмеялись, другие стали говорить, что эти проклятые драки и без того испортили всю свадьбу и стыдно так обижать гостя, который никому не сделал зла и просто хочет ехать домой.
Торбьорн поискал глазами свою лошадь; он все-таки решил поскорее уехать. Но мальчик уже отвел лошадь в дальний конец двора, а сам стоял возле Торбьорна.
— Что ты ищешь? — спросил Кнут. — Ведь Сюннёве здесь нет, она далеко.
— А какое тебе до нее дело?
— Мне-то до этих лицемерных бабенок нет никакого дела, а вот у тебя она, видно, украла всю твою храбрость.
Этого Торбьорн не стерпел. Зрители заметили, как он оглянулся по сторонам, осматривая место, где ему предстояло схватиться с Кнутом. Люди постарше стали разнимать их, говоря, что Кнут и так уж наделал сегодня бед.
— Ничего он мне не сделает, — сказал Торбьорн, и разнимавшие замолчали. А те, что были не прочь посмотреть на драку, стали кричать:
— Да не мешайте вы им, пусть они подерутся, авось скорее помирятся, а то они уже давно косятся друг на друга.
— И то верно, — заметил кто-то из гостей. — Они никак не договорятся, кто из них первый парень на деревне, так вот мы сейчас и узнаем, чья возьмет.
— Вы не видели здесь человека, который очень похож на Торбьорна Гранлиена? — спросил Кнут. — По-моему, он еще недавно был здесь.
— Он и сейчас здесь! — отозвался Торбьорн и в тот же миг дал такую затрещину Кнуту, что тот повалился на стоявших поодаль гостей.
Воцарилась мертвая тишина. Кнут встал на ноги и, не говоря ни слова, бросился на Торбьорна. Торбьорн отразил его нападение, и бой начался. Каждый хотел нанести своему противнику сокрушительный удар, но оба они были искусными бойцами и держали друг друга на расстоянии. Однако Торбьорн наносил удары чаше, и, по мнению многих, его удары были тяжелее.