Сюрприз для Биг Босса
Шрифт:
– Я не собираюсь на ней жениться, – опять иронизирует, а мне не до шуток. Богдан Аркадьевич понимает по моему лицу, наверное, что я не способна нормально оценивать шутки.
– Ваша сестра в любом случае объявится, вопрос времени. Когда она появится, буду решать вопрос по поводу того, чтобы Вера осталась со мной. Все равно ребенок ей особо не нужен, раз она сумела его оставить в детском доме и исчезнуть.
– Вы заставите ее отказаться от прав?
– Конечно. Сначала добровольно, а если не согласится, то добровольно-принудительное. Мои юристы
У меня шумит в голове. Я толком ничего не слышу, только понимаю, что Коршунов однажды выкинет меня из жизни Вернучика и запретит с ней видеться, разорвет наши кровные связи. Он сможет. Теперь понятно, чего договор всего лишь на год.
– Но вы, Надежда Викторовна, можете не переживать по поводу ваших встреч с Верой. Вы ее не оставили в детском доме, вы ее привезли в столицу на свой страх и риск, каким-то чудом меня нашли и добились своего. Этого многого стоит. Я вам благодарен. Если бы не вы, я никогда не узнал, что у меня есть дочка.
Почему у меня стойкое ощущение, что «дочка» – это та самая ложка дегтя в медовой бочке?
– Надежда Викторовна, вы меня слышите? – Коршунов проникновенно заглядывает глаза, похоже пытается считать мои мысли. Только мои мысли не поддаются прочтению.
– Слышу-слышу, – бормочу, еще раз подвинув в сторону все, что мешает мне на столе, расписываюсь. С громким звуком засовываю ручку в стакан, а бумаги протягиваю своему уже начальнику.
– Какие у вас пожелания в воспитании? – сразу включаю деловой тон. У меня нет педагогического образования, но даже я понимаю, что каждый родитель хочет максимально развивать свое малыша.
– В каком смысле? – вот Богдан Аркадьевич далек от темы детей. Он вообще не догоняет, что я его сейчас спрашиваю.
– Вера сейчас маленькая, но это не значит, что с ней нельзя заниматься. Можно начать грудничкового плаванья в бассейне. Конечно, ездить в город далековато, но ничего страшного. В полгода можно включить какие-то развивашки. А еще я читала на форумах, чтобы ребенок знал несколько языков, дома нужно разговаривать на каком-то одном. Вы знаете китайский?
– Почему китайский? – Коршунов наводит порядок на столе. Все вещи занимают свои законные места. Я едва сдерживаюсь от усмешки.
– Он перспективный. Еще арабский. Потом немецкий. А английский можно чисто разговорный, так как на нем почти весь мир говорит.
– Китайский я не знаю, но свободно говорю по-немецки и английский.
– Отлично, тогда за завтраком и вообще наедине с Верой вы можете с ней общаться на одном из них. Позже вы наймете педагога носителя, чтобы язык не перестаивался, а получал постоянную практику. В идеале няню можно пригласить из Германии.
– Вы серьезно? – красивые голубые глаза Коршунова становятся огромными.
– Конечно, серьезно. А спорт? Вы каким спортом занимаетесь? – придирчиво присматриваюсь к мускулам Богдана Аркадьевича, которые не вырисовываются в рубашке.
– Вообще или конкретно одним?
Замечаю, как ему внезапно становится интересно обсуждать со мной
– У вас несколько видов спорта любимых?
– Я люблю серфинг и сноуборд.
Коршунов меня шокирует. Глядя на него, я с трудом его представляю с доской в океане или среди снега. Образ скучного очкарика никак не вяжется с образом брутального серфа или сноубордиста.
– Почему вы удивлены? – Богдан Аркадьевич внимательно меня разглядывает. Я стараюсь быстро прийти в себя.
– Вы не похожи на человека, который любит экстрим. Я думала, вам нравятся шахматы.
– Если вы считаете, что шахматы – это скучно, то ошибаетесь. Там нужно думать.
– То-то я и вижу, как вы хорошо думаете, когда связываетесь с девушками, будучи женатым.
Язык – мой враг. Благодушная атмосфера в кабинете, которая царила несколько минут, моментально испаряется. Коршунов поджимает губы и откидывается в кресле. Я уже жалею, что ляпнула, не подумав. Лучше вообще не затрагивать тему его измены. Как неловко, блин, получается.
– Давайте, Надежда Викторовна, договоримся, что вы с этого дня больше не смеете упоминать мне про измену. Одно слово по этой теме, вы будете немедленно уволены, не посмотрю даже на то, что вы тетя моей дочери.
Коршунов чеканит каждое слово холодным тоном. Я морщусь после каждой паузы, разглядывая края стола. Правда, какое мне дело до прошлого, главное настоящее и будущее Веры. Мне нужно за год собрать вокруг нее преданную команду педагогов, которые ни на минуту не дадут ей почувствовать себя одинокой рядом с таким сдержанным до эмоций отцом. Сдается мне, что мамы ни в лице сестры, ни в лице его жены на горизонте малышки не будет.
– Хорошо, Богдан Аркадьевич, этого больше не повторится.
– Хорошо. Значит я могу рассчитывать на вас в плане того, что вы мне предоставите план развития Веры. В идеале было бы прекрасно на несколько лет, но надеюсь, что вы распишите хотя бы на год.
– Хорошо, – послушно соглашаюсь, складываю руки на коленях.
– По поводу комнаты для малышки. Она сейчас совершенно неподходящая для ребёнка, поэтому свяжитесь с дизайнером и составьте проект на детскую. Хочу, чтобы за месяц все сделали, а пока я разрешаю вам ночью быть с Верой в одной комнате, но малышка должна спать в своей кроватке. Поэтому кроватку купите в первую очередь.
– Я? Я должна купить? Не кажется ли вам, что это не входит в обязанности простой няни? Этим должна заниматься ваша жена.
– Моей жены дома не будет год, поэтому будьте так любезны взять на себя это дело. Если вам так важно мнение моей супруги, я могу предоставить ее контакты, и вы обсудите дизайн детской для Веры.
– Ээээ, спасибо, но не надо, справимся без нее. А если вашей супруге по возращению не понравится дизайн, его легко будет переделать, ведь чего-чего, а денег у вас куры не клюют.