Сюрприз
Шрифт:
— Осталась? Точно? К-кабуча… — прошептал чародей и страдальчески сморщился с видом приговоренного ко всем смертным казням одновременно. — Кабуча… Вечером я должен там быть…
— Зачем? — не понял Серый. — Придет это чучело, доест апельсин и успокоится. Тебе же лучше.
— Мне?.. — чародей тупо уставился на Волка, но понял, откуда и куда дует ветер и поморщился. — А, ну да… устранение конкурента и всё такое… По уму-то да… конечно… Такую красоту, хоть и на папочкины деньги, никакими трудовыми подвигами и добродетелями не переплюнуть было… разве ж
Сергий уважительно склонил голову. Если характеристика, данная магу трактирщиком, верна, то со стороны Эриха это будет не трудовой и даже не боевой подвиг, а чистой воды самопожертвование.
Если, конечно, это чудо-юдо апельсиноядное не было вызвано самим неудачливым конкурентом суконщика. Каковое предположение еще предстояло опровергнуть…
* * *
Эрих, как и обещал, появился у бренных останков чудо-дерева перед наступлением темноты.
Демонстративно игнорируя взволнованные шепотки глюкенфельдцев и сверлящий взор конкурента, чародей опустил на землю мешок, бугрящийся причудливыми и загадочными предметами, и принялся за развертывание противовиверновой обороны.
Зеваки, несмотря на угрозу появления питающейся металлом когтистой твари
[11]
, столпились на расстоянии десяти шагов от ствола почтительно-испуганным кругом, очень скоро превратившимся безо всякой магии в почтительно-испуганный квадрат, затем в почтительно-испуганный прямоугольник, ромб, октагон — причем постоянно уменьшающиеся в размерах.
Впрочем, проблема с габаритами и очертаниями скоро была решена отроком Сергием. Позаимствовав черный мел из коробки волшебника, он провел окружность диаметром метров в пять с деревом в роли центра, не забывая бормотать нечто заунывное себе под нос, а когда закончил, прищурился и замогильным голосом объявил:
— Кто переступит — прокляну!
— Еще один колдун… — настороженно загомонила толпа, но на спину работающему Эриху не наваливался больше никто.
А Эрих старался вовсю.
Первым из мешка был вызволен толстый затрепанный том, казалось, готовый развалиться не то, что от прикосновения — от взглядов. И ожиданий он не обманул.
Едва чародей извлек его на свет белый и попытался открыть на отмеченном закладкой месте, как ветхий корешок лопнул, и листопад пожелтевших страниц накрыл пятачок под апельсином.
— Кабуча!.. — прорычал Эрих и кинулся собирать беглянок, торопливо сгребая в кучу, чтобы не затоптала толпа.
Но защитный круг Серого держался надежно.
Под ехидными взглядами и комментариями Петера волшебник наскоро сложил в стопку листы подвергшегося дефолиации фолианта и с трудом нашел нужную страницу.
— Защитничек… — ядовито прошептал суконщик так, что слышно было, наверное, на другом конце площади. — Его семь лет с сорняками бороться учили, а тут на подвиги, видите ли, потянуло! Думает, что мантигора — это репей такой!
— Я-то
Он долго водил по строкам и схемам пальцем, напряженно шевеля губами, и только потом перешел к делу.
В ход пошли сперва цветные мелки, исчертившие булыжник символами странными и таинственными, для непосвященного взора похожими то ли на «классики» для гигантских сороконожек, то ли на чертеж мельницы со слоновым приводом. Потом выступающие оконечности рисунка заняли ритуальные свечи.
Когда весь запас был расставлен, выяснилось, что свободными оставались еще четыре угла. Мешок был вытряхнут в срочном порядке на предмет нечаянно завалявшихся свечей — но тщетно.
— Кабуча… Но я же считал… Хватало как раз… — растерянно озираясь, словно всё еще надеясь обнаружить недостачу под ногами, пробормотал Эрих.
И тут под нос ему был сунут нож.
— Разрежь те, что есть, — практично посоветовал Сергий.
Маг открыл было рот, чтобы сообщить незваному советчику, что в таком случае, восемь свечей станут короче в половину, но подумал над альтернативами, закусил губу и помощь принял. Через несколько минут полный, хоть и разнокалиберный комплект занял стратегически-важные переплетения септограмм и печатей.
Когда вопрос освещения
[12]
был решен, в дело было пущено остальное содержимое мешка: овечьи черепа — не то включенные в рецептуру заклятья, не то за неимением человеческих
[13]
, мешочки с порошками, связки шкурок рептилий, пучки трав, россыпи неприглядных с виду камней, имеющих, без сомнения, самые мощные магические свойства
[14]
, тройка кристаллов с подозрением на стеклянность, дюжина покрытых патиной, как черепаха — панцирем, монет неведомых держав… и чучело канарейки.
— А это… — Иванушка благоговейно указал на кособокую пыльную птичку, — для какой цели?
Эрих глянул исподлобья на лукоморца, отыскал косым взглядом конкурента — на другой стороне дерева — и тихо выдавил:
— Это Пинька. Она семолинина была, но померла от старости. А если у меня на полке останется, то никому не нужна будет… в случае чего…
— В случае?.. — недоуменно начал было переспрашивать царевич, но понял и мотнул головой: — Всё будет хорошо. Вы не думайте даже. Всё поможет. Всё сработает.
— А кстати, — подошел Волк. — Против кого конкретно обороняемся-то?
По физиономии Эриха пробежала виноватая тень несостоявшегося признания — и пропала.
— Против всех, кто заявится, — сухо ответил он. — И мне зрители не нужны. Посторонних прошу удалиться.
Серый понимающе кивнул, обернулся к собравшимся и повелительно взмахнул рукой:
— Всем спасибо, все свободны! Кто доживет до утра, встречается завтра на этом же месте! Обратный отсчет пошел! Спокойной ночи!