Сюрпризы в круизе

Наконец-то все таможенные формальности позади. Двери морского вокзала распахнулись и первая группа, навьюченная чемоданами и авоськами, ринулась к причалу. А у причала замер гордый, белоснежный, чуть ли не в десять этажей — нет, не теплоход, это старомодно — лайнер. Лайнер-красавец, лайнер-богатырь. Завидев несущихся к трапу туристов, он рявкнул столь устрашающе, что чемоданы как бы сами вырвались из рук владельцев и с

— Во дает!

— Ну и махина!

— Зверь, а не теплоход, — собирая поклажу, уважительно перешептывались туристы, и подай им сейчас команду «на абордаж», они, сами не зная как, непременно исхитрились бы, минуя трап, проникнуть на корабль — столько отважной и пламенной была их первая любовь к морскому великану. А рядом, как насмешка, нескладный, и не очень белый, покачивался и езлозил на хлипкой волне пароходишко: не то катер, не то речной трамвай.

— Эй, на шаланде! — подытожил кто-то мысли туристов и словами задиристо выплеснул в сторону суденышка. — Кефали много поймали?

Всем стало весело, когда у моряка, стоящего на каком-то возвышении, глаза сверкнули, как линзы.

Тут на причал вылетели две машины: «Волга» и автобус, смахивающий на рефрижератор. Застучали и захлопали дверцы и с проворностью группы захвата туристов взяли в кольцо с десяток шустрых юношей. Один из них сказал в мегафон:

— Спокойно, товарищи, и никакой самодеятельности. Чемоданы сложите в кучечку, поближе к автобусу. Товарищ Хохлаткина, попрошу подойти ко мне.

Товарищ Хохлаткина поспешно рванулась к человеку с мегафоном, но потом перешла на шаг деловой женщины и тридцать туристов еще раз могли убедиться, что все лучшее, что ей полагается в этом возрасте, Хохлаткина взяла с собой. В мегафон необдуманно спросили:

— Надеюсь, этот хухрик ничего не знает? Внезапность должна быть полная.

— Обижаете, товарищ, — ответила Хохлаткина.

В группе туристов вздрогнули при слове «хухрик», но женщины, смекнув, что, по всей вероятности, это относится к представителям мужского пола, с интересом стали рассматривать своих спутников. Мужчины едва ли не брезгливо отходили друг от друга, по отдельности демонстрируя, что никакого интереса для этих бойких ребят в штатском они представлять не могут.

— Тогда приступим, — человек с мегафоном кивнул на рядом стоящего поджарого мужчину, — встаньте у трапа. Будьте внимательны. Пошли!

Никто не шелохнулся. Тогда товарищ Хохлаткина, руководитель группы туристов, ответственный профсоюзный работник, энергичная (лет сорока или чуть-чуть «за») белокурая женщина, по анкете «нет», «не была», «не состояла», сейчас стояла у трапа и удивленно спрашивала:

— В чем дело, товарищи? И какой смысл артачиться? Одному из вас, можно сказать, повезло…

— Его и забирайте, — хмуро посоветовали из группы.

— Как дети, честное слово! — всплеснула руками Хохлаткина и посмотрела на человека с мегафоном. — Нет, не привык наш человек к сюрпризам. Чего мы боимся, товарищи? Мы передовики и ударники производства, культурные, образованные, честные…

— Почему чемоданы оставили? — из-за чьей-то спины раздался голос.

— Ах, чемоданы! Понимаете, с чемоданами вид какой-то барахольный…

— Я своего чемодана не стесняюсь, — твердо рубанули из-за спины.

Человек с мегафоном начал терять терпение.

— Товарищ Хохлаткина,

— Раскрыть?

— Да-да. Знал бы, ни за что не связался бы с этой группой.

Голос Хохлаткиной в один миг сменил тембр, интонацию:

— Дорогие друзья! Наш группа — участник исторического события. Среди нас находится миллионный пассажир отечественного туризма. — Она простерла руку к автобусу и «Волге». — Это — центральное телевидение, рядом со мной — Павел Николаевич, представитель пароходства. Вперед, товарищи! Мы идем в эфир!

А следом… Нетренированному уху мог послышаться треск телекамер, но нет, это затрещал трап от натиска тридцати разнотяжелых тел. Павел Николаевич распахнул тетрадь и, положив руку на плечо первого туриста, крикнул в подставленный ему мегафон:

— Девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот восемьдесят семь… — И сразу почувствовал, как рука его провалилась в пустоту. Турист резко спрыгнул с трапа и затерялся в середине очереди. Мегафон сдержанно ругнулся и посоветовал:

— Павел Николаевич: вслух-то зачем? Пусть они идут себе и идут, а мы в нужный момент сами подсуетимся.

Павел Николаевич спрятал тетрадку в карман и повернулся к Хохлаткиной:

— Выкликайте по списку.

— А… счастливчик? — спросила Хохлаткина.

— Когда я рубану рукой, — он показал, как рубанет рукой, — выкликайте того самого.

— Антошкин! Белкина! Булочкины!..

Туристы, набычившись, стояли гурьбой, и ни один из них даже не шелохнулся. Все как один хотели быть миллионным отечественным пассажиром. Хохлаткина растерялась. Она бы, конечно, могла и силой выдернуть из толпы оглашенных товарищей, но вот незадача: фамилии туристов она помнила, а по физиономиям пока не различала. Да и физиономия-то у всей группы была одна: мрак.

Богатейший опыт подсказывал Хохлаткиной, что дабы не остаться виноватой одной, надо обязательно испросить авторитетного совета или подсказки. Так сказать, поделить ответственность. С этой целью она пригласила за автобус Павла Николаевича и человека с мегафоном — режиссера телевидения. Режиссер выразился предельно кратко:

— Через пять минут мы сматываем удочки. Поищем хухрика в другой группе.

— Нашему пароходству без разницы, кто будет миллионным пассажиром, — объявил Павел Николаевич и, малость испугавшись собственных слов, свое вольнодумство подкрепил ни к чему не обязывающей, но всегда правильной фразой: — Доколе мы будем врать нашим людям?

— А теплоход — это не враки? — мигом встряла Хохлаткина.

— Теплоход, теплоход, — не желая сдаваться, пробурчал представитель флота. — За теплоход с телевидения спрашивайте.

— Будет вам, — поморщился режиссер и с лету предложил: — А может, ну его на фиг этого токаря?

Лучше бы он помалкивал. Хохлаткина взвилась:

— Ну это совсем ни в какие ворота! И кто это сказал? Работник телевидения. Боец идеологического фронта. Да это… — для наглядности Хохлаткина постучала костяшками пальцев по обшивке автобуса («бум-бум», отозвался автобус). — Вот именно бум-бум. Вы когда-нибудь видели или в газетах читали, чтобы миллионным жителем или миллионным посетителем выставки, или миллионным покупателем был не рабочий? А вы хотите, чтобы я, руководитель, подставила вам какого-нибудь доцента? Ха-ха! Когда я вернусь домой, первое, что я услышу, будет: ты, скажут, чем там думала?