Сюзерен

Посняков Андрей

— Ты иди, найди нужных людей, — оставшись за углом, Вожников все же послал в монастырь Аманду, памятуя об устроенном не так уж и давно погроме. В этой обители кулаки князя должны были хорошо помнить, уж по крайней мере настоятель, отец Себастьян, и его «дубинщики»-монахи. Не надо лишний раз провоцировать, нужно по-тихому, незаметно, как сейчас и делала юная ведьма, исполняя указание своего наставника и друга… или даже больше, чем друга? Хотя нет… Егор все-таки считал себя больше другом Аманды, нежели любовником… хотя и последнее тоже присутствовало, но уже не так и часто. Просто, используя девушку в своих целях, князь

в то же время остро ощущал свою ответственность перед ней и не знал, куда от этой ответственности деваться… да, честно говоря, и не очень хотел.

— Ну, так что там? — едва девчонка подошла, справился молодой человек.

— Договорилась! — Аманда задорно улыбнулась, показав жемчужно-белые зубки. — Как вы и наказывали, сеньор Жоржу, я сразу же передала старшему — зовут его отец Хубер — поклон от брата Гонсало.

— И что?

— Отец Хубер хочет с нами переговорить. Вот прямо сейчас, в ближайшей харчевне. Она напротив обители, он показывал.

— В харчевню так в харчевню, — махнул рукой Вожников. — Интересно, и что он хочет узнать?

— Может, просто посмотреть — что мы за люди?

— И это верно. — Егор приосанился, поправил новую котту и, глянув на свою спутницу, не удержался от улыбки: — А тебе мужское платье идет! Такой прелестный паж получился.

— Да ну вас, сеньор! — Обиженно фыркнув, девушка показала рукой: — Вон эта харчевня. Пришли.

Войдя следом за Амандой в полутемный зал, князь несколько секунд постоял, давая глазам привыкнуть после яркого солнца, и, толком еще не видя никого, услышал:

— Так вы и есть некий сеньор Жоржу, тот, что встретился брату Гонсало и всем нашим бедным монахам?

— Да, — разглядев сидевшего напротив окна человека с бритым лицом, кивнул Егор. — Это именно я и есть.

Незнакомец показал на Аманду:

— А этот мальчик, я так полагаю, — переодетая девушка?

— Вы довольно проницательны, святой отец, — хмыкнул князь. — Что ж, не стану отрицать. Просто, видите ли, мужская одежда куда удобнее для дальних дорог…

— И куда удобней — для ведьмы!

— Что-о?!

— Хватайте их!

Поднявшись на ноги, монах махнул рукой, и сидевшие за соседним столом люди вдруг тоже вскочили, устремив вытащенные клинки в бока ничего не понимающим беглецам.

— Отец Хубер! Что вы делае…

Кто-то ударил девчонку в живот, и возмущенный крик ее, оборвавшись на полуслове, перешел в стон.

— Ну хватит! — рискуя пропороть себе печень, дернулся князь. — Может быть, все-таки поясните, что здесь происходит, уважаемый брат во Христе?

— Вы арестованы, — как-то устало произнес отец Хубер. — А мы — вовсе не братья грабителям и убийцам.

Глава VIII

Гости поневоле

— Какие грабители, позвольте? — недоуменно воскликнул Егор, чувствуя, как ему скручивают руки. — Какие убийцы?!

— Не советую сопротивляться, — негромко произнес монах. — Или я прикажу ранить ведьму…

— Да откуда вы взяли, что она ведьма?! И что мы…

Брат Хубер непреклонно поджал губы:

— Разве обычная добрая девушка наденет мужское платье и будет в нем так спокойно расхаживать? Конечно же, нет. Но это наше дело, святой инквизиции…

— Инквизиции?!

— Что же касается вас, господин, то вы будете ввергнуты в руки светского правосудия… как, наверное, и

ведьма… скорее всего. За убийство двух человек придется ответить! — Монах сурово пристукнул ладонью по столу и кивнул вооруженным парням: — Ведите их в темницу.

— Да за что?! — снова возмутилась Аманда. — Клянусь Моренетой, мы не убивали никого! Ой… не надо-о…

Парни заломили девчонке руки с такой силой, что несчастная закричала от боли. Брат Хубер, подойдя ближе, схватил ее за волосы и вкрадчиво спросил:

— Не убивали, говоришь? А двух послушников? Игнасио и Ансельма? Вот уж несчастные отроки… не так уж и много было у них при себе, чтобы запросто убить. Не очень-то вы и поживились…

— Да мы не…

— Брат Гонсало рассказал мне все, и я с ним согласен, — недобро прищурился отец Хубер. — Кроме вас, на перевале в то утро никого не было, ни одного человека. Так что, кроме вас, некому. К тому же вы сразу же показались брату Гонсало весьма подозрительными, и дурные предчувствия его не обманули! Игнасио и Ансельм… Ах, бедняги, бедняги… Вы просто перерезали им обоим горло, ограбили… остальное доделали волки, привлеченные свежей кровью.

— Святой отец!!! Вон у нее что на шее-то, гляньте! — один из парней сорвал с тонкой шеи Аманды деревянную облатку-амулет…

— Ай-яй-яй, — покачал головой отец Хубер. — Амулет-то — Игнасио. Вон и буквы — «И», «С», «Я» — Игнасио и Святой Яго. Теперь уж вы не отвертитесь, нет!

— Да он же сам мне его подарил, господии-и-и… — Надрывно закричав, Аманда зашлась в рыданиях. — Са-ам… Неужели его убили? Их обоих… но это… это точно не мы.

Девчонку никто не слушал, дюжие послушники живо приволокли схваченных беглецов в монастырь и ввергли в темный и сырой подвал, больше напоминавший склеп.

* * *

Потолочный люк с грохотом захлопнулся за Егором… Куда бросили девушку, князь пока не знал, наверное, куда-то рядом… Ага, так и есть: вон что-то грохнуло.

Господи! Действительно влипли. И амулет еще этот, как назло… Железное доказательство!

Боже, боже! И что теперь делать-то? А что-нибудь да делать, не сидеть же сложа руки в ожидании казни или — уж в самом лучшем случае — бессрочной каторги. Ворочать тяжелым веслом на галерах — тоже не самое лучшее дело, нет… Надо все четко вспомнить — как тогда было, когда послушники ушли, и… Вспомнить, да. Вспомнить! Восстановить истину… которая, однако, может статься, никому здесь и не нужна! И правда: убийцы схвачены, под пытками обязательно признаются, чего ж еще надо-то? Тем более если учесть, каким торжествующим взглядом проводил пленника гнусавый брат Себастьян. Помнит небось удар, сука. Хороший был апперкот… или хук? Нет, апперкот все-таки…

* * *

Очень красивый человек с чуть вытянутым, обрамленным небольшой рыжеватой бородкой, загорелым лицом поправил на тщательно расчесанной шевелюре синий бархатный берет с павлиньим пером и задумчиво посмотрел на обитель Святого Бернарда. Светлые, слегка навыкате глаза его неожиданно сверкнули ненавистью и каким-то непонятным гневом. Впрочем, этот щеголь — а было сему красавцу вряд ли больше тридцати — справился со своими эмоциями весьма умело и быстро, вновь приняв вид беспечного прожигателя жизни, судя по одежде и короткому мечу — благородного кабальеро, а как же, или уж в крайнем случае — богатого купца.