Сыворотка правды
Шрифт:
Когда необходимый мне район был определен, я совсем прижалась к земле и, выбрав место, не теряя времени, села. Машина медленно заглохла, и я, подхватив оставшийся сидор с документами, вывалилась наружу и побрела вниз, к ложбине. Отсюда до дороги оставалось метров шестьсот.
Меня немного качало и глодало острое ощущение, что все как-то не так. Я точно или что-то забыла, или чего-то не сделала. «Давай, Юленька, соображай, — уговаривала я себя. — Ты же знаешь, интуиции надо доверять!» А интуиция упрямо кричала мне: «Ты что-то забыла сделать!» Я села, подперла голову руками и сосредоточилась. И в тот
Я сорвала его и тут же ощутила, как прекрасно звучит мир. Свистел ветер, отчаянно кричала какая-то хищная птица, шуршали под ногами мелкие камешки… Я представила себе, как тормозила бы попутку в своем черном таджикском балахоне и со шлемофоном на голове, и рассмеялась.
Когда я вышла на дорогу с солдатским сидором через плечо, навстречу мне промчались две или три милицейские машины, одна — военная и пара «Волг». Они проскочили мимо, обдав меня белой дорожной пылью, и я снова засмеялась. Честно говоря, я никогда не думала, что военные так и не успеют отреагировать на мое наглое вторжение в воздушное пространство суверенного Таджикистана. Шла, в общем-то, наудачу…
Мне удалось остановить военный грузовик, и в нем меня подкинули почти до самого областного центра. Водитель все смотрел на меня и наконец не выдержал:
— Извините, вы — таджичка?
— У меня мама русская, — засмеялась я. — Вот все и спрашивают…
— А-а… — протянул боец; теперь ему стал понятен контраст между моей национальной одеждой и чертами лица.
На развилке меня высадили, и машина пошла к аэродрому, а я побрела в город, который недавно не по своей воле покинула, — он уже виднелся на горизонте.
Часа через два я добрела до окраины города и пошла, прикидывая, куда бы засунуть свой мешок с документами. Я направилась к микрорайону, состоящему из одинаковых белых пятиэтажек, — можно было попробовать засунуть его на чердак. До лучших, а может быть, и до худших времен.
Я зашла в подъезд и услышала, как здесь тихо. «Какой дурак решил застроить маленький таджикский городок таким жильем?» — подумала я. Даже в выходящем на север подъезде было настоящее пекло, а что творилось в квартирах с окнами на юг, я и представить не могла. Я поднялась на самый верх, влезла по железной лестнице на чердак с начисто оторванной крышкой люка, пошарила глазами и наконец нашла то, что нужно. На самом верху, между коробкой подъезда и раскаленной крышей, виднелось свободное пространство. Я не раздумывая закинула туда сидор и полезла по лестнице вниз, в подъезд. На самом деле мне уже была не нужна вся эта информация: главное, что следовало сказать, было уже сказано голосом Хафиза и отправлено в эфир. В сидоре оставались, так сказать, «трофеи».
Я пешком через весь город добрела до гостиницы, достала из бюстгальтера паспорт, сунула немного обалдевшей от моего «прикида» дежурной свой извлеченный из паспорта пропуск, получила ключи и поднялась в номер. Меня здесь не было… я подсчитала… сегодня шли пятые сутки. «Господи! Мне ж еще в воинскую часть надо!» — простонала я и поползла в ванную — под так называемый «холодный» душ. Из всех кранов шла все такая же, примерно сорокаградусная вода. Тело разваливалось на части, а уставшая от перенапряжения психика хотела только одного — добраться до постели.
— Нет-нет,
В дверь постучали. Я натянула юбку и свежую блузку и пошла открывать. На пороге стояла дежурная по этажу.
— Вы — Максимова?
Я безнадежно закивала головой.
— Вас тут из воинской части спрашивали, а вы пропадали неизвестно где!
— Спасибо, — искренне поблагодарила я. — Я их обязательно навещу.
— Вы думайте головой, когда исчезаете, а то непонятно, что с вашими вещами делать!
— Может, не будем ругаться, а? — примирительно начала я, но не выдержала. — Что я вам — девочка?! Будет меня тут всякая… отчитывать!
«Тебе, Юлька, нервы надо лечить!»
— Я дежурная, а не всякая! Что вы себе позволяете? И, кстати, мы вас выселяем! У вас уже за два дня не уплачено.
— А если я заплачу?
— Ничего не знаю! Директор сказал: никаких тут должников.
— Так вот же я! Сейчас и заплачу…
— Ничего не знаю! — мерзким административным голосом продолжала вопить на одной тональности дежурная. — Директор сказал, значит, выселяем!
— Ладно, я сейчас спущусь. — Я уже поняла, что совершила промах. Нельзя было мне с ней ругаться. Перетерпела бы — и все было бы нормально. «А кой черт мне здесь делать? — подумала я. — Надо попробовать сегодня же развязаться с этой частью — и домой!»
Я быстро собрала вещички, выбежала на балкон и сунула доставшийся мне от Хафизовой жены черный балахон на самый верх встроенного шкафа, спустилась вниз, положила администратору деньги за двое суток, кинула на стойку ключи и двинулась к выходу.
— А номер кто сдавать будет? — грозно крикнула вслед администратор.
— Сами себе и сдавайте! — нагло предложила я и помчалась на остановку.
В воинской части я хотела проверить своих тарасовцев. Едва я переступила порог казармы, как увидела местного, дохлого, надо сказать, «дедка», унизительно тыкавшего моего тарасовского «птенца» физиономией в умывальник.
— Эй, воин! — окликнула я его. — Что, давно сам молодым был?! Так я тебе напомню!
Не сообразивший, с кем имеет дело, «дедок» ляпнул что-то хамское, и я чуть не сломала ему руку. Не-ет, мне определенно пора было отдыхать! Я быстро прочла короткую, но аргументированную лекцию о вредном влиянии досрочного «старения» на здоровье, хлопнула на прощание «дедка» по загривку, побежала в штаб полка, проставила в командировочном удостоверении штампы и кинулась на автовокзал.
Я успела. И началась утомительная, почти бесконечная «гонка с препятствиями». Сначала — по пути в Душанбе — автобус досмотрели четыре военных патруля. Затем — по пути из Душанбе в Ташкент — нас шестнадцать часов продержали в раскаленном, несмотря на октябрь, автобусе пограничники вкупе с узбекской таможней. В общем, в Тарасове я появилась ровно через девятнадцать суток после отъезда в Таджикистан.