Т. 06 Кот, проходящий сквозь стены
Шрифт:
— То, о чем не напишешь в письме. Нэнси сделала это.
— Что сделала? Если речь про того прыщавого парня, то ты, помнится, пришла к выводу, что это произошло еще год назад. Сколько же раз она может прощаться с девственностью?
— Брайни, Нэнси решила мне открыться, потому что испугалась. А прыщавый мальчишка больше не показывается к нам, потому что не остановился, когда у него порвалась резинка. Вот девочка и сказала все маме. Я промыла ее, мы вместе проверили ее календарь, а через три дня у нее началось, и она перестала бояться. Но мы наконец-то поговорили по-женски. Я прочла ей ускоренный курс дедушки Айры, используя
— А ты что думала? Рассказываешь мне о похождениях Нэнси, и полагаешь, что я сохраню мягкость? Пусть Нэнси мне verboten [119] , но мечтать-то я хотя бы могу? Если тебе можно мечтать о своем отце, то мне можно мечтать о своей дочке. Переходи к хорошим новостям, голубка.
— Мерзавец этакий. Развратник. Брайни, не искушай Нэнси, если не имеешь серьезных намерений, иначе она тут же переключится на тебя: она сейчас в неустойчивом состоянии. Теперь хорошие новости. Как мы с тобой и договорились, я рассказала Нэнси о Фонде Говарда, пообещав, что ты тоже с ней поговоришь, как приедешь, и позвонила судье Стерлингу. Он направил меня к одному адвокату у нас в городе, к мистеру Артуру Дж. Чепмену. Ты его знаешь?
119
Verboten (нем.) — Запрещено.
— Слышал о нем. Оказывает услуги корпорациям, в суде не бывает. Очень дорогой.
— И один из попечителей Фонда Говарда.
— Я так и понял. Интересно.
— Я зашла к нему, представилась, и он дал мне список для Нэнси. По нашему району: графство Джексон и Клей и графство Джонсон в Канзасе.
— Хорошая охота?
— Ничего себе. В списке значится Джонатан Сперлинг Везерел, сын твоей любимой блондинки.
— Да будь я краснозадым бабуином!
— Значит, Айра думает, что этот хлыщ — побочный отпрыск его брата? — спросил Брайан немного позже.
— Да, и ты тоже так подумаешь, когда увидишь его. Дорогой, мы с ним так похожи друг на друга, что можно поклясться, будто мы брат и сестра.
— И у тебя по его поводу печет в одном месте.
— Мягко говоря. Прости меня, дорогой.
— За что прощать? Если бы ты так спокойно относилась к сексу, что не смотрела бы ни на кого, кроме своего бедного, старого, усталого, потрепанного мужа… Ой! (я его ущипнула), с тобой и на половину не было бы так здорово в постели. А так вы очень живая женщина, миссис Финкельштейн. Я предпочитаю вас такой, какая вы есть, и в хорошем, и в плохом.
— Может, свидетельство мне выпишешь?
— С удовольствием. Будешь показывать его своим клиентам? Дорогуша, я давно уже спустил тебя с поводка, потому что знал тогда и знаю сейчас, что ты никогда не сделаешь ничего во вред нашим детям. Не делала и не сделаешь.
— Мое досье не так уж безупречно, милый. В случае с преподобным доктором Эзекиелем я действовала глупо и бесшабашно. Я краснею, когда вспоминаю о нем.
— Зек был твоим боевым крещением, любимая. Он до того тебя напугал, что ты больше не рисковала связываться с ему подобными. Кислотной пробой на зрелость адюльтера, любовь моя, служит как раз выбор партнера. Все остальное — естественное следствие твоего выбора. Вот этот Бронсон, который тебе то ли кузен, то ли нет: гордилась бы ты им, если бы он оказался с нами сейчас в постели? Или
Я мысленно подвергала мистера Бронсона кислотной пробе Брайана.
— Брайан, я не могу здраво судить о нем. Голова идет кругом, и я ничего не соображаю.
— Хочешь, я поговорю о нем с дедушкой Айрой? Уж его-то с толку не собьешь.
— Да, поговори. Только не намекай, что я хочу лечь с ним в постель: отец смутится, скажет «гмм» и уйдет из комнаты. Кроме того, он и сам это знает — я чувствую.
— Понимаю. Конечно же, Айра ревнует тебя к этому франту, так что эту сторону вопроса я не стану затрагивать.
— Отец? Ревнует меня? Да что ты!
— Любимая, ты такая прелесть, что не беда, если ты немного дурочка. Айра может ревновать тебя — и ревнует — по той же причине, что и я ревную шалунью Нэнси: потому что не могу ее иметь. Айра хочет тебя сам, но ему нельзя. А мне ревновать тебя нечего, потому что ты моя, и я знаю, что твои сокровища — неисчерпаемое эльдорадо. Тот цветочек между твоих славных ляжек — все равно, что рог изобилия: я могу делить его с кем угодно, и он не иссякнет. Но для Айры это сокровище недоступно.
— Да он мог бы иметь меня, когда только захочет!
— Ух ты! Ты что, захватила его наконец врасплох?
— Черта с два. Так он и поддался.
— Значит, ситуация не изменилась: Айра не тронет тебя по той же причине, по которой я не трону Нэнси — хотя у меня нет железной уверенности, что я столь же благороден, как Айра. Ты лучше скажи Нэнси, чтобы получше прикрывалась и вела себя смирно со своим бедным, старым, хилым папой.
— Будь я проклята, если скажу, Брайни. Ты единственный мужик на свете, про которого я точно знаю, что он не причинит нашей Нэнси зла. Если она пробьет твою оборону, я ее только похвалю — и авось научусь от нее, как управиться с собственным вредным, твердокаменным родителем.
— Ладно, рыжая, понюхаю Нэнси, а потом кинусь на тебя. Узнаешь тогда!
— Ох, испугал. А хочешь посмеяться? Брайн-младший захотел посмотреть, и Нэнси ему показала.
— А чтоб им.
— Да. Я сохранила хорошую мину: не смеялась и не претворялась шокированной. Брайан-младший сказал, что никогда не видел, чем же девочки отличаются от мальчиков.
— Чепуха! Все наши ребятишки бегали нагишом друг перед другом — мы их так воспитывали.
— Но ведь он прав, дорогой. У мальчишек все на виду, а у девочек все внутри и ничего не видно, если только она не ляжет и не даст посмотреть. Вот это Нэнси и сделала. Легла, задрала рубашку — она только что вышла из ванной — раздвинула ноги, развела руками губы и показала брату, откуда дети выходят. Ей, наверно, и самой было приятно — мне было бы, только никто из братьев меня об этом не просил.
— Женщина, в этой жизни нет такого, что не было бы тебе приятно.
Я подумала.
— Пожалуй, что и так, Брайан. Иногда бывает грустно, но вообще-то мне прекрасно живется. Даже мистер Бронсон доставляет мне больше радости, чем грусти… потому что я могу рассказать о нем своему любимому мужу, который за это не перестанет меня любить.
— Хочешь, я скажу Айре, чтобы снизил бдительность? Чтобы смотрел на тебя сквозь пальцы, как смотрел бы я?
— Давай подождем, пока ты не дашь оценку мистеру Бронсону. Если ты его одобришь, я мигом скину штанишки. А если нет, буду и дальше разыгрывать весталку. Я тебе уже говорила — у меня голова идет кругом и я не способна рассуждать. Тут нужно твое трезвое суждение.