т.1 Стихотворения и песни

Визбор Юрий Иосифович

КОМАНДИР ПОДЛОДКИ

Вот что я видел: курит командир. Он командир большой подводной лодки, Он спичку зажигает у груди И прикрывает свет ее пилоткой. Подлодка, скинув море со спины, Вновь палубу подставила муссонам, С подветренной цепляясь стороны Антеннами за пояс Ориона. Глядит он в море — в море нет ни рыб, Нет памяти трагических походов, Нет водорослей, нет солнечной игры На рубках затонувших пароходов. Глядит он в море — в море есть вода, Скрывающая черные глубины, А под водой — подводные суда: Чужие лодки — черные дельфины. Глядит на берег — нет цветов на нем, Нет девушек, нет хариусов в реках. Он видит там чужой ракетодром, Чужую власть чужого человека. Мой командир не молод, но не сед. Он каждый день бывает в отделенье, Где на сигарах

атомных торпед Ребята спят, поют, едят варенье. Антенны ожидания полны, Приказ несет нелегкую заботу, Смыкаются две черные волны Над кораблем, дежурящим по флоту. И снова нет ни неба, ни земли, И снова ситуация такая: Дежурные по флоту корабли Россию по ночам оберегают. 1963

КАРИБСКАЯ ПЕСНЯ

А начиналось дело вот как: Погасла желтая заря, И наша серая подлодка В себя вобрала якоря. И белокурые морячки Нам машут с бережка платком: Ни происшествий вам, ни качки, И девять футов под килем. А потопить нас, братцы, — хрен-то И в ураган, и в полный штиль Мы из любого дифферента Торпеду вмажем вам под киль. Мы вышли в море по приказу И по приказу — по домам. Мы возвращаемся на базу, А на дворе уже зима. Мы так обрадовались стуже, Мы так соскучились по ней — И пьют подводники на ужин Плодово-выгодный портвейн. 1963

ДЕСАНТНИКИ СЛУШАЮТ МУЗЫКУ

Извиняюсь, но здесь не табор И не кони на водопой — Самоходки сошлись у штаба Посреди метели слепой. А десантники слушают музыку, А у них за плечами у всех Сорок пять километров мужества, Перемноженного на снег. Старшине бы сказать: «Курсанты, Скоро утро, и нам спешить. Парашюты после десанта Надо тщательно просушить». А десантники слушают музыку, А у них за плечами у всех Сорок пять километров мужества, Перемноженного на снег. Не из сказки и не из легенды — С неба прыгнул курсантский взвод. Разрывает «Спидолу» Гендель, С автоматов капает лед. Так десантники слушают музыку, И у них за плечами у всех Сорок пять километров мужества, Перемноженного на снег. 1963

КАРАУЛЬНАЯ СЛУЖБА

Мы снова курим рыжую махорку, Идем походным строем, где-то спим И у костров глотаем дым прогорклый — Путей далеких вековечный дым. Двадцатый век. Осенняя суббота. Пехота. Марш. Бессонные глаза… Бредем мы по заржавленным болотам, Как будто семь веков ушло назад. И время повернулось. И упрямо, Пожаров шапку сдвинув набекрень, Пылают исторические драмы На черных пепелищах деревень. И на закатах вороны хлопочут, И конь везет боярские дары, И в пустоте большой осенней ночи Мигают половецкие костры. Но все не так — взамен кольчуги строгой Имеются в наличии у нас До бездорожья павшая дорога, Две лычки, плащ-палатка и припас. Тридцатый век, тебя б сюда — в двадцатый, В махоркой закопченное житье, В окопы, в Кандалакшу бы, в солдаты — Измерил бы ты мужество свое. Здесь круг Полярный днем закаты тушит, Здесь служба караульная идет И здесь веселый старшина Сивушин Наряды знаменитые дает. 1963

ДОКЛАД

Разрешите войти, господин генерал. Ваших верных солдат я всю ночь проверял: По уставу ли сложены их рюкзаки, Как побриты усы, как примкнуты штыки. Они очень годны для атаки ночной, Для удара в пустыне и в дождь проливной, На горящую крышу и в полуподвал Они очень годны, господин генерал. Они могут из космоса бить по земле, Они могут из города сделать скелет, Но секретная служба доносит в досье: Господин генерал, они думают все. Они думают все о девчонках в цветах, Они думают все о весенних садах И о том, как бы вас уложить наповал… Разрешите идти, господин генерал! 1963

ДАВНЫМ-ДАВНО

На Востоке, на Востоке Сосны низкие растут. Был там порт один

далекий, И бывало в том порту Флагов пестрое ветрило, Золотое полотно. Как давно все это было, Давным-давно… И бывало, и бывало — Океанская заря На рассвете поднимала Золотые якоря, Флагов пестрое ветрило, Золотое полотно. Как давно все это было, Давным-давно… Капитаны, капитаны Приходили в ресторан И ругали рестораны, Проклинали океан, Флагов пестрое ветрило, Золотое полотно. Как давно все это было, Давным-давно… Промелькнули, промелькнули Целый век и целый год. Капитаны утонули, Только в памяти живет Флагов пестрое ветрило, Золотое полотно. Как давно все это было, Давным-давно… Мой дружище, мой дружище, Мой товарищ дорогой, Пусть тебя везде разыщет, Будет пусть всегда с тобой Флагов пестрое ветрило, Золотое полотно. Как давно все это было, Давным-давно… 1963

БАЗУКА

В полуночном луче С базукой на плече Иду я посреди болот, А в городе Перми, За сорок восемь миль, Меня моя красотка ждет. Ах, как у ней тепло, И тихо, и светло, И харча всякого полно, А нам до рубежа, Как говорит сержант, Еще метелиться всю ночь! В лунищах вся земля, И в синих журавлях, И в черных зеркалах озер, И в атомных судах, И в танковых следах, И в дырочках от лисьих нор. Я на святую Русь Базукой обопрусь, По планке выверю прицел… Вот это красота — Поджег один я танк, Ничуть не изменясь в лице. Но где-то, черт возьми, За десять тысяч миль, Другой солдат, в других местах В полуночном луче С базукой на плече Шагает поджигать свой танк. 1963

«Взметнулась вверх рука…»

Взметнулась вверх рука: «Прощай! Пока!» Покачивают ночь На спинах облака. Мужчина, не дури — Кури, кури До синих петухов, До утренней зари. А утром был таков — Шагай легко И мимо петухов, И мимо облаков. Задышит горячо В твое плечо Распахнутый рассвет, Разрезанный лучом. 1963

«„Якоря не бросать“ — мы давно знаем старую заповедь…»

«Якоря не бросать» — мы давно знаем старую заповедь: Не бросать их у стенок, где эти сигналы горят. Якоря не бросать… Не читайте нам длинную проповедь — Мы немножечко в курсе, где ставить теперь якоря. Мы бросаем их в море, в холодную льдистую воду, Мы выходим в эфир, и среди этой всей кутерьмы Нам пропишут синоптики, словно лекарство, погоду, А погоду на море, пожалуй что, делаем мы. Мы бросаем потом якоря в полутемных квартирах, Где за дверью растресканной тени соседей снуют. Не галантной походкой — привыкли ходить по настилам — Прогибаем паркет никуда не плывущих кают. Словно малые дети, кричат по ночам пароходы, Им по теплым заливам придется немало скучать. И волнуются чайки от неудачной охоты, И всю ночь якоря на шинели сурово молчат. Но потом им блистать под тропическим солнцем и зноем, На военных парадах, на шумных морских вечерах. Якоря не бросать — это дело довольно простое, Ну, а что оставлять нам — об этом подумать пора. Мы не бросим и осень, не бросим и топких, и снежных, Голубых, нескончаемых, вечно любимых дорог. На чугунных цепях опустили мы наши надежды У глухих континентов еще не открытых тревог. 1963

«Удел один — иди вперед…»

Удел один — иди вперед, Дождят дожди, хрустит ли лед. По параллелям по седым — Твои костры, твои следы. Устанет осень моросить, Дождей у просек не спросить. Но, как цветы, идут сквозь льды Твои костры, твои следы. Шагай, дружище, по горам, Не приезжай ты в город к нам: В толпе ни цели, ни цветов, Ни параллелей, ни следов. 1963