Та, что меня спасла
Шрифт:
Я не язвила и не сердилась. Сама удивлялась собственному спокойствию.
– Я ничего не помню, – прячет тётка глаза. И я ещё раз убеждаюсь, что её травма вряд ли связана с несчастным случаем.
– Мне кажется, ты сейчас должна подумать о себе, – говорю ей как можно мягче. – Ты ничего не добьёшься, выгораживая Федю. Он, кстати, исчез сразу же, как с тобой случилось несчастье.
– Испугался, – оправдывает она его. – Любой бы испугался. Сразу же подумают, что это он. А Федя не мог так со мной.
У меня глаза на лоб
– Я что сказать-то хотела, – страдальчески морщит тётка лоб. – Бакунина ты. Была, наверное. Почему опять Прохорова – веришь, не задумывалась ни разу. Как-то в голову не приходило. Ты такая… зверёныш. Худющая. Молчаливая. Не знала, на какой козе к тебе и подъехать поначалу. Думала, не уживёмся. А поди ж ты… Худо-бедно, а сладилось. Вырастила. Замуж выдала. На свою голову.
– Ты ничего от меня не скрываешь? – пристально вглядываюсь я в тётку. Что-то странная она какая-то. И дело даже не в её травме. Разговоры. Недомолвки. В глаза не смотрит. – Может, тебе есть что сказать? Ты же понимаешь, что никто с тобой нянчиться не будет? Здесь ты в безопасности, под охраной. А как выздоровеешь и домой попадёшь, кто защитит тебя? Может, лучше сейчас всё расскажешь, как есть?
Я понимаю, что давлю на неё. И, наверное, не стоит этого делать, но плохая она или хорошая, всё же родня. И сердце из груди не выкинуть. Жаль её, упрямую ослицу.
– Нет. Что ты, – она всё равно смотрит в сторону. – Мне нечего скрывать, – облизывает сухие губы точно таким же сухим неповоротливым языком. – Можешь мне не верить, но я всегда тебе счастья хотела. Чтоб удачно замуж, жить не в нищете, копейки не пересчитывать. А этот твой… труп почти.
Меня как током дёргает. Пронизывает с головы до ног. Так, что в висках - боль, а в коленях – дрожь. Хочется вцепиться тётке в плечи и трясти до тех пор, пока не вытрясу правду. Она, видимо, улавливает и моё состояние, и моё потрясённое лицо.
– Финансовый труп, – уточняет она скороговоркой. И легче от её поправки мне не становится. Откуда она знает? Простая моя тётка, работающая в аптеке и знающая новости города на уровне бабок, что сплетничают на лавках. В Интернете она не роется, телевизор смотрит крайне редко. И то в основном – сериалы.
Она темнит. Боится сказать или не желает? Никуда не девается желание её расспросить, забросать вопросами, узнать правду. Однако, я давлю в себе агрессивную свою сторону. Есть люди, которые занимаются этим профессионально. Вот пусть они её и раскручивают. Что она помнит, чего не помнит.
– Выздоравливай, – поправляю я на ней белоснежную простынь и даю попить из стаканчика с трубочкой. – И я бы посоветовала тебе помолиться за человека, который спас тебя, оплатил операцию и курс реабилитации,
Я встаю и выхожу из палаты.
– И сколько демонов гонится за тобой? – ловит меня на выходе Эдгар.
– Достаточно одной старой хрычовки, что лежит в палате и почему-то ненавидит тебя, – говорю я в сердцах и вижу, как улыбается мой муж. – Это не шутки, Эдгар. Она что-то знает и скрывает. Она обозвала тебя трупом. Финансовым. Не то, чтобы тётя Аля – дремучая и тупая, но слишком уж грамотной её не назовёшь. И потом: откуда она знает, что у тебя неприятности?
– Я уже задавался подобным вопросом. Как раз перед несчастным случаем разговаривали. Она мне то же самое сказала. Что мечтала для своей племянницы лучшую партию отхватить, а не такого нищего засранца, как я.
– Это страшнее, чем я думала! – киплю и не могу сдержать себя. – Не будь она такая больная и несчастная, я бы вытрясла из неё всё! Собственными руками!
– Успокойся, Тая, – сжимает Эдгар мои плечи. – Мне кажется, она сказала, что хотела. Больше сказать боится, и промолчать для неё – нет сил. Поэтому поведала главное. А дальше – положилась на судьбу и на то, что кто-то умный расшифрует её послание.
– Моя тётка – инопланетянка, – бурчу я. – А ты – великий знаток внеземного разума, повреждённого то ли падением, то ли тупым предметом.
– Обожаю тебя, – смеётся Эдгар, – твоё умение облечь даже неприятное в смешные образы. Я до сих пор в каждой женщине вижу лань весом около шестидесяти килограмм. Даже в нашем чёртовом псе её вижу.
– А манто моё там нигде не завалялось? Неподалёку от лани? – хитро жмурю глаза. Кажется, и ему удаётся меня отвлечь, заставить остыть.
– С манто придётся потерпеть, – разводит он руками и мрачнеет. – Тётка твоя недалека от истины. Конечно, я не нищий, но у меня сейчас на руках только контрольный пакет акций сети развлекательных центров для детей по всей стране. Остальное – гкхм – осталось на приданное для Снежаны. Если пересчитать на манто, то ими можно выстелить неплохой такой остров.
– Да сдались мне эти шубки, Эдгар, – привстаю я на цыпочки и целую его в щёку и любимый висок. – Я куртки и джинсы люблю. А в шубах жарко и неудобно с собакой бегать.
Он ничего не говорит. Смотрит лишь на меня взволнованно. А потом целует в губы. Мы обнимаемся в холле клиники. Два счастливых человека, пронизанных солнцем и счастьем. А трудности… для того и существуют, чтобы их преодолевать.
43. Эдгар
– На самом деле, всё очень просто, – у Севы совершенно сумасшедшие от эйфории глаза. Он как не лопнет от собственной значимости.