Та, которую я...
Шрифт:
Я же покатывался со смеху — пусть меньше раскрывают рты!
Имперские грубиянки! Злословные безобразные стервозины!
Да! Всё, что хоть как-то было связано с Селеноградией, меня теперь бесило! А уж эти девицы и подавно! Да какие они к черту девицы?! Базарные тетки! Даже, скорее всего, продажные девки. Они очень смахивают на Виолетту…
Я подозревал, что так действует шаманское зелье, но мне какое теперь дело до этого?
Конечно, больше всего злило то, что кочевники и меня считают имперцем, а самое унизительное и обидное —
Но как они могут?! Разве не видят, что я уже стал человеком ВЕТРА?!
Нужно скорее изменить отношение ко мне этих изумительных людей. И я буду стараться изо всех сил.
Знаю наверняка — я обязательно преуспею в этом!
Уже близился вечер, и пора устраивать бал для дочери великого вождя.
Гордясь своим «творением», я прогнал девиц через все стойбище, умышленно удлинив маршрут, чтобы кочевники заметили мои усердные старания.
Они заметили. Улюлюкали и посмеивались нам вслед. Доблестных воинов великого племени мне удалось порадовать.
А вот у той, для которой и затевался весь этот бал-маскарад, наше появление вызвало явное недовольство. Марха-Изабелла презрительно рассмотрела принаряженных девиц. Затем взяла в руки один из многих масляных светильников и, подойдя к «фрейлинам» вплотную, ощупала их пышные платья.
Смахнула с «белоснежной» щеки Ули чуточку мучной пыли, растерла ее пальцами, понюхала и лизнула.
Кривя губы, дочь вождя какое-то время поглазела на глубокие вырезы, из которых стремились вырваться наружу спелые груди девиц. Оценивающе, склонив голову набок, попялилась на их туго обтянутые талии, хмыкнула и с очевидным скепсисом уточнила у меня:
— Ты точно фрейлин видал?
— Разумеется! — соврал я, глупо улыбаясь. — И даже близко знал. Двух или трех.
Как только что выяснилось опытным путем, мое новое состояние и мой нынешний внутренний мир совершенно не мешали мне лгать. Однако делал я это лишь для того, чтобы угодить этой наипрекраснейшей девушке — дочери великого вождя.
— Ладно, — снисходительно сказала она и, уже обращаясь к «фрейлинам», велела: — Мне тоже пышное платье сшейте, но не из обносков. Через три ночи чтобы было.
Пленницы покорно склонились.
Марха уселась в кресло-качалку, поманила пальцем одну из своих служанок, находящихся подле, и что-то ей шепнула. Та быстро покинула шатер и вскоре вернулась с кожаным мешочком в руках. А подойдя к хозяйке, она занесла руку над головой Мархи и высыпала его содержимое.
Белое облако мельчайших частиц окутало дочь вождя. И лишь оно рассеялось, все увидели преобразившийся облик Изабеллы. Ее лицо и волосы покрывал густой слой муки.
Она тут же, не поворачиваясь, пошарила рукой за спиной, выудила оттуда большой сверкающий гребень и воткнула его в волосы, будто бы водрузила себе на голову корону.
«Фрейлины» благоразумно сумели подавить раздирающие и пучащие их смешки, а я бросился к ногам хозяйки бала и рассыпался в искренних
Мархе понравилось. Она слушала и не перебивала меня, однако, видимо, не вытерпев неприятные ощущения, пару раз чихнула и вытерла мучную пыль со своих губ и вокруг глаз. Теперь казалось, что на ней надет головной убор грабителя с вырезами для необходимых отверстий лица.
— Начинай, — благосклонно велела она, как только я выдохся и прекратил изливаться в словесах.
— Да будет бал! — торжественно воскликнул я.
Фрейлины тотчас принялись вышагивать и выписывать руками и кистями приятные плавные движения, а ногами кренделя, правда, их не было видно под широкими подолами, волочащимися по полу. Я же метался от одной к другой — кружил их, нагибал и подбрасывал в воздух.
Тем временем служанки отстукивали незатейливые ритмы, ударяя ладонями по небольшим деревянным чурбакам, чтобы создать подобие музыкального сопровождения.
Однако минут через пять Изабелла дико вскрикнула и властным жестом прервала «бал». То ли моя хореографическая школа потерпела провал, так и не дождавшись зрительских оваций, то ли Мархе просто быстро наскучило такое представление.
Я и фрейлины замерли в ожидании.
— Давай дальше, — приказала дочь вождя.
— Что? — я уставился на нее непонятливыми глазами, но показывая свою готовность исполнить любой ее каприз.
— Как что? — переспросила Изабелла, буравя меня слегка удивленным взглядом. — Сношайтесь. Мне сказывали, что на балах всегда так делают. Называется… оргии, кажись. Ты же говорил, что близко знал фрейлин. Или обманул? Не был никогда на балах?!
— Конечно, всегда так и происходит… там… как же без этого… Я думал, позже… приступить… — промямлил я, немного опешив, и уставился на пленниц.
Уля и Эдита с фальшивым смущением немного помялись, а затем бесстыдно задрали подолы, игриво поглядывая на меня.
Им, видно, не привыкать.
Но как же быть?! Мне ведь они противны до одури!
Всё-таки перечить воле своей благодетельницы я не посмел. Наверное, она желала узнать, как занимаются ЭТИМ в империи.
Хоть и сам я имел не очень-то уж и большую практику в столь интимной сфере, причем на публику мне еще не приходилось работать в таком амплуа. Но благодаря Марфуше и Виолетте, всё-таки «роль» освоил и кое-чему научился…
Терзаться какими-либо моральными угрызениями ввиду пикантности ситуации мне, скорее всего, мешало воздействие зелья. Я подступил к фрейлинам и немедля взял их в оборот.
Чего только с ними не вытворял под тяжелое сопение Мархи. Раскладывал девиц попеременно и сразу вместе на всяких предметах мебели, находившихся в шатре, и на шкурах, устилавших пол.
Я даже не задумывался о том, откуда у меня взялось столько мужской силы и терпения. Мне важно было доставить удовольствие своей благодетельнице и, судя по всему, у меня это получалось.