"Та самая Аннушка", второй том, часть первая: "Другими путями"
Шрифт:
— Те ребята, что сидят в срезе йири и думают, что так обманули систему? Да ни черта они не раскопали. Они слишком тупые даже для лопаты.
— То есть, — разозлилась девушка, — чтобы спасать срезы они годятся, а чтобы им что-то объяснить — нет?
— Клянусь Ушедшими, Аннушка! Ну хоть ты не повторяй эту чушь про спасение! Не думал, что этот липкий сироп, которым вам поливали мозги в Школе, задержится в твоей голове так надолго. Спасать срез от коллапса — это всё равно, что спасать снег от весны.
— Но люди…
— Что такое
— Разве это делают бактерии?
— Понятия не имею. Чёрт, такую речь испортила!
— Звучало как говно, Мелех. «Никчёмные людишки и боги из Конгрегации». Говно и есть.
— Не я придумывал эту Вселенную, дитя. Пойми, коллапс — естественный процесс, а не катастрофа. Концентрация энергетики всех людей мира в одного носителя. Прерывание этого процесса — не благодеяние, а необходимое зло. Мы лишаем фокус шанса.
— Шанса на что?
— Стать чем-то большим, чем синеглазый неврастеник с психотравмой и мессианским комплексом. Перейти на следующий этап. Говном, моя дорогая девочка, вас кормили в Школе, переворачивая всё с ног на голову.
— Тогда все те коллапсы, которые корректоры не предотвратили, должны были дать на выходе толпу сверхлюдей. И где они?
— Во-первых, для начала фокус должен до этого момента дожить. Факторы коллапса не действуют на него напрямую, но они отнюдь не неуязвимы, ты знаешь.
Аннушка кивнула.
— Чтобы всё сошлось в нём, фокус должен остаться последним живым человеком в коллапсирующем срезе, иначе тот погибнет впустую и сенсус рассеется. Сама понимаешь, шансы у синеглазого ребёнка в умирающем мире не очень велики. Тебя бы, например, скорее всего, грохнули в какой-нибудь перестрелке за последнюю бочку бензина. Да, Грета лишила тебя шанса, но он был не таким уж большим. Ты была юная, бестолковая, не ценила жизнь — впрочем, ты и сейчас такая.
— И всё же, если бы я пристрелила Грету, как собиралась при первой встрече, а потом звёзды удачно сошлись, и я бы выжила в гипотетической перестрелке у бочки. Что бы со мной стало? Глаза засияли бы неземным светом, из лопаток прорезались крылья, а из жопы — хвост с кисточкой?
— Это вряд ли, — рассмеялся Мелехрим. — Но ты бы имела шанс превратиться в существо метафизического уровня. Сконцентрированный в тебе сенсус, то есть событийный потенциал мира, пережёг бы твою внутреннюю структуру в совершенно другую конструкцию, и твои отношения с Мультиверсумом стали бы иными. Ну, или ты бы просто сгорела, не справившись с этим.
— То есть легенды, которые дети пересказывали друг другу в Школе, не врут? Я стала бы Хранителем?
— Нет, не Хранителем. Они креатуры Основателей — безумцев, использовавших рекурсор, понятия не имея, что это такое, и изменившие Мультиверсум, сами не зная зачем.
— Поэтому вы пытались их убить двадцать лет назад?
—
— Как по мне, они были неплохими людьми. Те, с кем я была знакома, — пожала плечами Аннушка. — Но ты не ответил: куда деваются те, кто собрал все бонусы коллапса? Почему они не летают вокруг на белых крыльях, размахивая огненными причиндалами?
— Попадают в ловушку. Её в начале времён создали Основатели, не поделившие Мультиверсум с теми, кого потом назвали Ушедшими.
— И какая мышеловка может удержать сверхсуществ?
— Нечто вроде изнанки бытия, дырка в днище Великого Фрактала… впрочем, всё это слова. Но немалая часть неприятностей Мультиверсума происходят оттого, что Ушедшие пытаются вернуться, а каждый фокус коллапса, прошедший свой путь до конца и получивший финальный бонус, оказывается там же и усиливает их.
— Так я не поняла, вы всё-таки спасаете Мультиверсум? Или что? Ушедшие — говнюки или хорошие? Основатели правильно их озалупили или зря?
— Ты мыслишь как подросток, — покачал головой Мелехрим. — Чёрное и белое, спасение и разрушение, хорошие и плохие… Мы пытаемся сохранить равновесие чтобы выжить. Для этого мы совершаем действия, которые не могут оцениваться с этической точки зрения, потому что этика — ситуационная оценка, внутренняя по отношению к группе. Когда речь идёт о действиях, касающихся более чем одной группы, то этика не работает, потому что то, что этично для одной группы не этично для другой и наоборот.
— То есть твори любую херню, можно всё?
— Вот опять ты реагируешь эмоционально и пытаешься расставлять оценки. Понимаю, чем тебя увлекла тогда повёрнутая на своей великой миссии Коммуна.
— Меня увлекла не Коммуна, а Ольга. Я всегда верила не в идеи, а в людей. А для вас люди — сырьё и инструменты. Разве не так?
— Так, — кивнул Мелехрим, — но, если тебе от этого станет легче, я сам сырьё и инструмент. Просто немного более ценный, чем те балбесы, за которых ты примчалась просить. Я ведь угадал, ты решила заступиться за беглых корректоров?
— А что, нельзя?
— Можно. Но бессмысленно. Ты пойми, каждый корректор носит в себе свой коллапс. Они, ты, я. Все мы отмечены Мирозданием, оно имеет на нас планы и умеет ждать. Закрывшись в срезе, зависшем в предколлапсе, они просто нарисовали на себе мишень. Одну, большую, на всех. Не меня им надо бояться и не Конгрегации, а себя. Однажды они обманули судьбу с нашей помощью, их коллапс не завершился, но он не отменён. Сбежав из защищённой Мораториумом Школы, они выбрали худшее место для того, чтобы спрятаться. Я бы с удовольствием посмотрел, как они пожинают плоды своей наивности или бегут с испуганным визгом обратно, но при этом может пострадать сам срез йири, а он нам пока нужен. Спасибо, кстати, что привезла туда кайлитку, а то мы её в какой-то момент потеряли…