Табу на любовь
Шрифт:
Я не стала ждать, пока Львовский хоть как-то отреагирует на мое ворчание. Пошла в ванную, приготовила чистое полотенце и с тихим злорадством поставила гель для душа с ароматом карамели на самое видное место.
Так ему и надо, этому идиоту! Пусть теперь пахнет конфетками!
Спустя полчаса мы сидели на моей кухне. Я разливала по чашкам горячий травяной чай, а Рома сидел напротив и не сводил с меня взгляда. Кажется, этот безумный мужчина даже не моргал.
А меня вдруг начало грызть любопытство. Сейчас, когда Роман не казался мне больше
— Откуда ты узнал про Полковского? — спросила вдруг я, взглянув на широкую грудь мужчины, вернее, на цепочку, висящую на его шее.
— Увидел украшение на фото женщины у тебя в комнате. Вещь показалась мне знакомой. Полковский делал отцу фамильные кольца. Вернее, по старым фоткам восстанавливал. И кое-чего своего добавил. Незаурядная личность, словом, — пожал плечом Рома, делая первый глоток из чашки. —А кофе нет? Что-то эта травка меня настораживает.
— Кофе нет! — нахмурилась я и села на стул. — Ром, ты был у меня в квартире?
— Ага, — ответил мужчина и с аппетитом принялся жевать пирог, приготовленный по рецепту бабушки.
— Хочешь сказать, что ты вломился в мой дом, и тебе за это не стыдно? — уточнила я.
— Ни капли, — пожал плечом Львовский. — Слушай, вкусно. Это с чем?
— С ядом, Роман Дмитриевич! — прищурилась я. — И часто ты вламываешься в чужие дома?
— Во-первых, не вломился, а ребята деликатно открыли. Во-вторых, не в чужой, а в твой. А в-третьих, ты сама виновата, — совершенно неожиданно улыбнулся Львовский и добавил: — Меня балбесом еще никто не называл. По крайней мере, вот так, в глаза.
— Думаю, тебя и похуже называли, — вздохнула я, проигрывая и этот словесный поединок.
Невыносимый мужчина! Определенно, так и есть!
Я молча предложила Роме еще кусок пирога. Тот не стал отказываться. И я вдруг вспомнила, что у Львовского прекрасный аппетит, и не только в отношении еды.
Поняла, что смутилась и покраснела.
Обнаженные мужские плечи в приглушенном, кухонном свете казались мне еще шире и притягательнее.
Появилась мысль, что пора бы гнать Романа из дома. Вот нужно просто открыть рот и сказать: «Львовский, ты чужой муж и тебе пора домой!».
Но вместо этого я вздохнула и произнесла:
— Пошли спать, Ром.
— Я, наверное, пойду, — прокашлялся Львовский.
— Да, конечно, — кивнула я.
— Поздно уже. Утром в офис, — приглушенно говорил Рома, поднимаясь из-за стола.
— Да, конечно, — повторила я, начиная понимать, что Львовский выглядит по меньшей мере странно в розовом полотенце в белый цветок, благоухая сладким ароматом карамели.
Рома сполоснул чашки, а я все же не удержалась. Смех вырвался из груди. И вместе с диким хохотом на глаза выступили слезы.
Видела, как на лице Романа появляется странное выражение. Странное и вместе с тем невероятно милое. Этот человек редко улыбался, а смеялся еще реже.
Он вдруг сгреб меня в охапку и прижал к своей груди. Мне было до чертиков уютно
— Пойдем, нужно сменить повязку, — улыбалась я, глядя в потемневшие глаза самого невероятного мужчины во вселенной.
Львовский не возражал. Послушно шел следом, держа мою руку в своей.
Усадила Рому на свою постель, и пока бегала за аптечкой и бинтом, поняла, что мужчина уже начинает засыпать.
Вернее, к тому моменту, когда я сменила повязку, Львовский уже мерно сопел, устроившись на моей подушке.
Пришлось брать запасную, которую я хранила в шкафу для бабушки. Мелькнула мысль, что можно поспать на диване. Но мне хотелось почувствовать себя защищенной. И, возможно, впервые за долгое время проспать без кошмаров. Ведь их главный герой и причина безмятежно спит в моей постели.
Ощущения были такими, словно мое тело медленно жег адский огонь. Я не сразу поняла, в чем причина. Вообще просыпаться не хотелось.
Хотелось спать дальше, спрятав нос в родной и успокаивающий аромат и крепко обнимая любимую подушку.
Но подушка рвано дышала на ухо, а огонь становился все сильнее.
— Рома, мы не трахаемся, пока ты женат! — прошептала я, не открывая глаз.
Было стыдно. Не каждое утро я просыпаюсь в постели с любимым мужчиной, которой все еще состоял в законном браке с моей сестрой.
— Мы и не трахаемся, Ратти, — прошептал мужчина, легко прикусывая мочку моего уха.
Его руки невероятным образом касались каждого сантиметра моего тела, клеймили его и присваивали.
— Я так скучал! — выдыхал он, жадно скользя приоткрытым ртом по моей шее и спускаясь ниже. — И что вообще за выражения, а, девочка?
— Ты сам так говорил! — простонала я и без стеснения зарылась пальцами в его короткие волосы на затылке. — И про твой член у меня во рту. И про… ох!
Львовский, пока я болтала, уложил меня на спину, дернул футболку, обнажая мою грудь, и принялся терзать мое тело жадными ласками.
Всего мгновение потребовалось для того, чтобы дикий огонь зародился внизу живота. И я послушно развела ноги, позволяя этому мужчине все, что взбредет в его безумную голову.
— Знаешь, совсем скоро мои юристы припрут в мой кабинет это чертово свидетельство о разводе, и я возьму тебя прямо там, на столе! — угрожал Роман, без разрешения нырнув рукой в мои трусики. — Ох, черт! Твою мать!