Тафгай 2
Шрифт:
Честно говоря, со своего места и без несуществующих пока видеоповторов, я так и не понял, как и в чём ошибся голкипер «Спартака».
— Молодчик, Свистуха! — Горланил я вместе с остальными мужиками. — Больше контролируем шайбу! Сейчас нужно сбить наступающий порыв Москвы! — Стал я подсказывать своим партнёрам по команде, перекрикивая ликующих болельщиков.
— «Торпедо»! «Торпедо»! — Скандировали в это время переполненные трибуны.
— Ваша смена, — сказал, похлопав меня по плечу, запасной вратарь Саша Котомкин.
«Чего же я тогда
Но на хоккейной площадке заслуги и уважение коллег не в счёт. Вышел, получи. Я даже не успел заметить, как в меня влетел Старшинов и тут же отлетел обратно, полежать и собраться с мыслями.
— Тафгай! Жару поддай! — Заскандировали болельщики на передних рядах.
Ну, я и поддал, сыграл в стеночку с Ковиным, ворвался в зону атаку по правому флангу и щелкнул от всей души. Однако под шайбу смело бросился защитник красно-белых, впрочем, которые сегодня играли в белой форме с красными полосками. И чёрный резиновый диск на огромной скорости впечатался в тело спартаковца, после чего отрикошетил за пределы поля. На трибунах все замерли, потому что защитник неподвижно остался лежать на льду.
— Человека убил, — недовольно шикнул мне со спины Старшинов.
— Не сочиняй, советские хоккеисты ещё и не такое выдерживали, — я подъехал к игроку команды гостей, снял крагу и стал нащупывать пульс на шее.
— Убери, б…ь, грабли, — прохрипел, лежащий на льду, защитник «Спартака» Мигунько, открыв глаза.
— Если матерится, значит — жить будет, — грустно улыбнулся я, так как тоже перепугался.
Не знаю почему, но этот жесткий игровой момент, меня так выбил из колеи, что я несколько смен провел, стараясь действовать как можно осторожней. На скамейке запасных больше не покрикивал и не подбадривал партнёров. В итоге за это и поплатился.
Ближе к концу первого периода, вместо того чтобы принять на корпус Старшинова, против которого я продолжал действовать, в последний момент притормозил и Вячеслав отдал красивую разрезающую передачу на ход Климову. Даже наша пара защитников немного опешила от моей показной корректности. И Константин Климов вышел один на один и сравнял счёт.
— У-у-у! — Разочарованно выдохнул весь стадион.
— Ты чего скис? — Спросил меня в подтрибунном помещении капитан команды Мишин, когда мы шли в раздевалку. — Ты же Мигунько не со зла, не исподтишка клюшкой ткнул в одно место. Проснись…
— Да, осознал я, — поднял я руки вверх, якобы сдаюсь. — Сейчас чайку нашего грузинского выпью, сразу злость проснётся, за то, что даже чая нормального в магазинах нет.
В раздевалке я ещё раз повинился в пропущенной шайбе, без которых хоккея не бывает, и похвалил всю команду за самоотдачу.
— Я понимаю, вы меня за последние дни возненавидели, — я снова
— А я не согласный, — высказался с места Свистухин, автор первого забитого гола в сезоне. — Что это за методы? Чуть что сразу подзатыльник.
— Свистуха не гундось, ты ещё детский сад вспомни, где тебя в угол ставили, — пророкотал вратарь Коноваленко. — Забить надо ещё мужики, нам эта победа ой как нужна, сами понимаете для кого.
Во втором периоде дела у команды пошли ещё лучше. «Спартак» просто терялся, сталкиваясь с ловушкой в средней зоне. А мы наоборот, много бросали и буквально сидели на воротах Виктора Криволапова. Трибуны в ожидании, что сейчас вот-вот будет гол, затянули любимую кричалку всего Советского союза, которую иногда болельщики использовали и на футбольных матчах:
— Шайбу! Шайбу!
Однако ловушекча в это раз не сработала. Затолканный мной к левому борту Зимин успел отыграть шайбу назад на защитника Паладьева, который в касание перевёл в центр на Славу Старшинова. И тут уж я не подкачал. Дал так в корпус ветерана в момент получения им шайбы, что Вячеслав отлетел метра на четыре. Но и я потерял скорость, поэтому пропихнул шайбу на Ковина.
Володя свободно ворвался в зону атаки, сделал ложный замах, уложив защитника «Спартака» на лёд, и проехав ещё дальше, резким пасом на другой край вывел на пустой угол Сашку Скворцова. Скворец замахнулся, уронил этой обманкой всех, кто бросился блокировать этот бросок и выкатил по центру мне. А я, без лишних Гамлетовских терзаний, загнал шайбу в уже пустые ворота.
— Го-о-ол! — Задрожали от долгожданной радости трибуны, и даже кое-кто подбросил вверх шляпы, тёплые кепки и даже зимние не по тёплой погоде шапки.
Я поднял правой рукой клюшку вверх и медленно, получая поздравления от партнёров по звену, прокатился вдоль трибун. А когда почти десять тысяч стали скандировать: «Тафгай! Тафгай!», я чуть не прослезился. «Первая пошла», — подумал я о первой забитой мной шайбе в чемпионате СССР.
На скамейке запасных я вновь принялся подбадривать и подсказывать что-то одноклубникам на льду. Наверное, это было пустое, так как в пылу борьбы обычно ничего не слышно, но мало ли, а вдруг!
— Фёдоров, играй в тело! — Кричал я, облокачиваясь на бортик. — Астафьев шайбу после отберёт! Свистухин, куда попёр?! Кто ловушку закрывать будет я или Герберт Уэллс?! Какой в жопу Уэллс? Машино временной вот какой!
— Иван, — вдруг услышал я за спиной голос и.о. главного тренера Игоря Чистовского, который весь первый период простоял как памятник нерукотворный. — Ваша смена.
— Вот и правильно Борисыч, — улыбнулся я. — Не дело это запасному вратарю следить за сменами. На тренировке поругались, здесь померимся. Кова, Скворец за мной! — Я подмигнул своим партнёрам по тройке нападения. — Сейчас ещё одну банку отгрузим.