Тафгай 4

Порошин Влад

Скворец таким макаром не только в Японию хоккейным туристом поедет, он и в третью тройку пробьётся, а возможно и во вторую. Так как после матча защитник Валера Васильев заявил, что со «стукачом» Викуловым играть в одном звене не намерен. Всплыли какие-то их старые счёты. Поговаривали, что Володя Викулов один раз «настучал» Тарасову, что Васильев с похмелья приехал на сбор сборной команды. В общем, куда мы без дрязг. «Грустно, девицы!» — как бы сказал Остап Бендер.

А веселье между тем шло своим чередом. Шведы с подругами танцевали,

наши, разбившись на группы по интересам, по большей части выпивали и закусывали. Я же с Александровым, Скворцовым и Минеевым старался налегать на рыбную нарезку и прививал молодым парням прелесть здорового образа жизни.

— Нет, ты Иван скажи, а как нам после игр расслабляться? — Настаивал на своём праве на «наркомовские 100 грамм» Боря Александров.

— Когда завтра утром эти «гаврики» будут бегать по гостинице с больной головой и искать анальгин, либо опохмелку, — я кивнул на старожилов сборной СССР, — вы встанете свеженькие и весёлые. А нервы лучше всего успокаивать — прогулкой, книжкой и с хорошей барышней, кхе, в кино можно сходить.

— Рыбалка ещё подходит, сидишь на берегу думаешь о чём-нибудь, — поддакнул вратарь Володя Минеев, который тоже сказочным образом из третьего вратаря автозаводской команды заскочил на подножку, уходящего поезда в японский Саппоро.

— Иван, — внезапно дернул меня за плечо Всеволод Бобров, он как взял один единственный фужер с шампанским, так и ходил с ним весь вечер. — Отойдём, поговорим.

— Вы молодые запомните, — сказал я, прежде чем отойти с главным тренером перетереть тет-а-тет. — Это вы пока тяните, пока здоровые вы всем нужны, с вами все хотят выпить. А потом, когда организм посыпется, вам же буду с трибун кричать: «Скворец на пенсию пора! Миней — дыра! Разом Александров Боря, может выпить водки море!».

— Не в рифму, — обиделся «Малыш».

— Не в рифму? Зато — правда. — Закончил я свою короткую лекцию, прежде чем оставить парней одних.

С Севой Бобровым мы вышли в фойе гостиницы, где не так громко гремела музыка, и я посмотрел на Михалыча с немым вопросом на лице, дескать «что?».

— Сегодня у нас пока 24-ое, — на немой вопрос ответил наставник. — Завтра 25-ое у вас свободное для магазинов время. 26-го мы уже в Москве. Где ты будешь 27-го, если 29-го утром вся сборная должна быть уже в «Новогорске», так как 30-го вылетаем в Японию?

— На два дня слетаю в Горький, — пожал я плечами, представив, как обниму и зацелую Варю.

— Нужно, чтобы ты со мной пошёл на заседание Федерации утром 27-го числа. — Сказал Всеволод Михалыч с виноватым лицом. — Заночуй у меня дома на пару дней, выделю тебе на кухню отличную раскладушку. Сам понимаешь, что может случиться на заседании. Как бы я не сорвался в пике.

— Н-да, — пробормотал я, размышляя на тему, что красавица Варвара может и не дождаться меня со спортивных фронтов. — Ладно. Как-нибудь с личной жизнью, ну, погодю. Не дрейф Михалыч прорвёмся.

Когда я появился снова в ресторане, то первым

делом бросил взгляд на нашего переводчика, ведь очень многое будет зависеть от того, какой отчёт он напишет об инциденте с работником посольства своему шефу в КГБ. И о чудо! Виктор Алексеевич отошёл по своим делам в «укромный уголок», а бутылочку пива свою оставил на столе открытой. «Как всё-таки похожа наша жизнь на хоккей, — подумал я, подливая в пиво комитетчику водку. — Она даёт тебе один мизерный шанс, так используй его или умри. Сейчас мы этого переводчика из надзирателя, сделаем нашим покрывателем».

После своего нехорошего поступка, в котором, впрочем, не раскаивался, я подбежал к тройке выпивающих друзей: Мальцеву, Харламову и Васильеву.

— Мужики, срочно нужно бахнуть с Виктором Алексеевичем, за мир, за дружбу, за хоккей, — громко сказал я, перекрикивая музыку в зале.

— Сразу три тоста не закусывая? — Уточнил Валерка Васильев.

— А тебе слабо? — Усмехнулся его тезка Харламов.

— А как же спортивный режим? — Криво улыбнулся динамовский защитник.

— В Японии режимить начнём, — подтолкнул своего одноклубника Саша Мальцев к месту за одним большим столом, куда вернулся переводчик.

— Саша, главное чтобы он всю бутылку пива выпил целиком, — успел шепнуть я Мальцеву. — Иначе шутка юмора не сработает.

— Сделаем, — хохотнул нападающий «Динамо».

Не знаю, что говорили Мальцев, Васильев и Харламов переводчику Виктору Алексеевичу, но через пять минут, Саша мне кивнул, что пора, народ для веселья готов. И я тут же подбежал к ним.

— Виктор Алексеевич, нужно срочно толкнуть тост нашим шведским друзьям, — я показал на изголовье длинного стола, где сидели представители мэрии Стокгольма и наш посол в Швеции. — Мы ведь по-английски ни бельмеса. Выручайте, Виктор свет Алексеевич.

Переводчик встал со стула и резко покачнулся, но сам зафиксировал своё тело в устойчивом положении.

— Что я должно перевести товарищам послам? — Спросил он, посмотрев на меня одним глазом, чтобы я меньше раздваивался.

— Гитлер капут, — хотел было подсказать Васильев, но я ему отвесил легкую затрещину.

— Сказать нужно следующее, что мы мирные люди и хотим выпить за крепкую спайку шведского и советского народов. За гуманизм, за дело мира, за Родину, за Сталина, Ура!

— Хороший тост, — громко икнул переводчик. — Я потом его себе запишу.

Товарища переводчика к изголовью стола мы подвели уже под руки, так как адская смесь из пива и водки стремительно отравляла незамутнённый рассудок комитетчика Виктора Алексеевича.

— Господа, — начал он по-русски, глядя мутным взором на ошалевших представителей Стокгольмской мэрии. — За Родину! За Сталина! Ура! — Выкрикнул так же по-русски переводчик и пластом лёг в наши руки.

— Пардон месье! — Вышел я на передний план. — Рашен водка — это бэд комедиан. За Улофа Пальме и за Леонида Брежнева, за фройндшип, ура!