Таганский перекресток

Панов Вадим Юрьевич

— Этот Сержант — профессионал. Даю слово: он программист, причем неплохого уровня. Не знаю, сознательно ли он прятался или по привычке, но отыскать его мы пока не можем.

— Сколько это: «пока»?

— Еще бы часов восемь-десять. Возможно, мы бы придумали, как его найти, а так… — Компьютерщик пожал плечами. — Мы не волшебники.

С дивана, на котором разместился Хомяков, послышался всхлип.

Исмаил бесстрастно посмотрел на Валерия Леонидовича, затем на часы, на компьютерщиков и принял решение:

— Продолжаете

работать. Ищите хоть всю неделю. — Повернулся к Хомякову: — А мы поедем на встречу.

Валерий Леонидович кивнул, но выражение его лица показало Исмаилу, что доносчика следует подбодрить. Он подошел к Хомякову и по-прежнему бесстрастно произнес:

— Абдулла сказал, что вы нам помогаете. А тех, кто нам помогает, мы не трогаем. Ничего не бойтесь. Даже если Сержант не явится на встречу, обвинять вас ни в чем не будут.

Слова дошли до Валерия Леонидовича не сразу. Но все-таки дошли. Осознав, что напрасно нервничал, Хомяков улыбнулся и подумал, что принял правильное решение.

* * *

— Здесь он умер.

— Да, здесь, — подтвердил Мустафа. — В грязи. Как собака.

— Я не спрашивала, — тихо сказала Зарема. Она оглядела маленькую площадку перед подвальной дверью. Провела носком туфельки по бетонной ступеньке. Присела на корточки, прикоснулась к пятнам засохшей крови на стене — следы пальцев Ибрагима. Затем положила ладонь на бетон, прикрыла глаза, вслушиваясь во что-то неуловимое, недоступное восприятию людей.

— Здесь был мужчина.

— Та-ак, — напряженно протянул Батоев. — Дальше!

— Молодой мужчина… Страх… неуверенность. Удивление… Он стоял тут!

Зарема поднялась по лестнице, остановилась, развернулась лицом к двери.

— Мужчина лет тридцати — тридцати пяти, — буркнул Мустафа.

— Он не милиционер, — продолжила девушка. — Не воин. Случайный человек. Слабый.

— Трус!

— В нем есть все. Но очень мало уверенности в себе.

«За что такое счастье тупому неудачнику?» Батоев вздохнул.

Тем временем Зарема медленно сошла по лестнице, причем ее движения были странными: не обычными — изящными, а слегка заторможенными, чужими, и замерла на площадке.

«Повторяет его путь», — догадался Мустафа.

Девушка вновь присела на корточки, провела рукой по бетону, поднесла испачканную ладонь к лицу, понюхала, лизнула грязь.

— Не правоверный.

«Новость замечательная, но, к сожалению, абсолютно бесполезная».

— Ты сможешь его найти?

Зарема открыла глаза. Пару мгновений брезгливо рассматривала испачканную руку, после чего поднялась на ноги и, вытащив из сумочки платок, тщательно вытерла ладонь.

— Ты сможешь его найти? — повторил Батоев.

— Мы ведь договаривались, — огрызнулась девушка.

Мустафа не сумел сдержать облегченный вздох:

— Ты знаешь, где он?

— Нет.

— Черт! —

Разочарование было слишком велико. Батоев с трудом подавил накатившую ярость. — Хватит меня дразнить!

— Я не собиралась.

Зарема подошла к нему, оглядела окрестные дома. Маленькая и восхитительная. Черные волосы собраны в пучок. Брови стрелами, ресницы пушистые, кожа матовая, и при этом — ни грамма косметики! Меховая курточка до талии — соболя. Черные брюки, черные туфли. Скажи Мустафе еще несколько лет назад, что он будет сходить с ума от женщины, — рассмеялся бы в лицо. Или воспринял бы как оскорбление.

А ведь сходит.

И до сих пор не уверен, что правильно поступил, заключив договор.

— Ты сможешь найти ублюдка?

— След очень слабый, — ответила Зарема, выдержав короткую паузу. — Я не могу указать, где в настоящее время находится человек с перстнем.

— В таком случае, чем ты поможешь?

Девушка вновь помолчала.

— Я знаю, где следует искать в ближайшее время. Мы поедем в это место, и я его найду.

— Я сам поеду, — прищурился Мустафа. — Ты вернешься в дом.

— Все может измениться в любой момент, — улыбнулась Зарема. — Я ведь предсказываю, а не слежу. Хочешь рискнуть?

Батоев пару мгновений буравил девушку взглядом, затем проворчал невнятное ругательство и кивнул в сторону своего «Хаммера»:

— Поехали.

* * *

Очередной приступ паники случился у Орешкина в метро. Они договорились встретиться с fOff на Пушкинской площади, и на последнем перед «Тверской» перегоне Димка, стоящий в середине вагона, вдруг покрылся потом.

«Что я делаю? Зачем?!»

Страх поглотил душу. Подозрительным стало все.

«Я ничего не знаю об этом fOff! Кто он? Почему так легко согласился на встречу?»

Лежащий в кармане перстень мертвеца вдруг потяжелел, потянул вниз, сгорбил плечи. Накатила дурнота.

«Если кольцо действительно дорогое, то…»

Воображение услужливо выдало подходящую картинку: бандиты и милиционеры, мускулистые качки и страшные байкеры в черных косухах. И у каждого в руке оружие. И каждый желает отнять его сокровище. И непонятно, что хуже: быть избитым уголовниками или услышать: «Вы обвиняетесь в убийстве Ибрагима Казибекова».

— Господи, зачем я в это ввязался?

Стоящий рядом с Орешкиным мужик удивленно посмотрел на пролепетавшего последние слова парня.

— Вам плохо?

— Нет!

Димка отступил к дверям.

— Станция «Тверская», переход на…

Стеклянные створки распахнулись, народ высыпал на перрон. И Орешкин тоже. Даже не высыпался — выполз. Прислонился плечом к стене, сжал кулаки.

«Не надо никуда идти! Просто позвони Казибекову! Миллион — это огромные деньги, неприлично огромные. Зачем тебе больше?»