Таинственное убийство Линды Валлин
Шрифт:
Она объяснила ему, что такое белье надо стирать руками и в как можно более холодной воде. О стиральной машине не могло быть и речи, и это знала всякая девушка. Затем она вручную постирала ему свитер и повесила сушиться, после чего вернулась к тому, чем ранее занималась вместе с его владельцем. Вечером они сходили на концерт. Свитер по-прежнему сушился, но, поскольку у Монссона имелась спортивная сумка с чистой одеждой, с этим не возникло никаких проблем. Кроме того, термометр показывал на улице весь вечер двадцать градусов.
После концерта
— Тогда ты этому, конечно, не обрадовалась, — констатировал инспектор Торен участливо.
Хорошего, естественно, мало, но само по себе не это разозлило ее. Она не собиралась связывать себя брачными узами с Монссоном, но в ожидании принца на белом коне он вполне устраивал ее для определенных целей. Тех самым, какие наверняка преследовал и он сам, и ни у кого из них не было причины жаловаться. Но она разозлилась («я просто кипела от негодования!») в первую очередь из-за того, что он заставил ее стирать его шмотки.
Поэтому в качестве первой меры, придя домой той ночью, она взяла свитер, сунула его в оставленную им сумку и выкинула все в мусорный бак. Несколько дней потом она надеялась, что он даст о себе знать, и ей, по крайней мере, представился бы случай рассказать об этом, но он так больше не позвонил. А позвонить ему самому у нее и мысли не возникло.
— Ты выкинула все в мусор? — спросил Торен.
Свитер, пару трусов, возможно, еще что-то, о чем она забыла, плюс сумку, где лежала одежда. Все попало в мусорный бак, а поскольку в доме, где она живет, мусор вывозят раз в неделю, по ее собственному мнению, шанс найти их сегодня равнялся нулю.
— Хватит и того, что мы поговорили с тобой, — уверил ее Кнутссон, который старательно избегал слов «свидетельские показания».
— Когда ты была вместе с ним в тот раз, заметила у него царапину на животе, — напомнил Торен. — Не расскажешь в деталях, как она выглядела?
Ничего особенного, если верить свидетельнице. Самая обычная. Приблизительно на сантиметр выше пупка.
Насколько глубокая? Воспаленная? Какой длины? Насколько старая?
Не слишком глубокая, выглядела чистой, десять — пятнадцать сантиметров, где-то суточной давности, точно как он сам сказал.
Похоже, он поцарапался о какой-то острый край, и проще всего, пожалуй, было бы, если бы Торен задрал рубашку, и она смогла бы показать прямо на нем. При мысли о том, где она работала, в предложении свидетельницы не было ничего странного.
— Я должен поблагодарить тебя за твое предложение, — улыбнулся Торен. —
— Один к одному, — подтвердила свидетельница пять минут спустя и кивнула в сторону сделанного Тореном эскиза. — Не думали стать художником вместо полицейского?
— Нет, — мотнул головой Торен и улыбнулся. — Хотя мне всегда нравилось рисовать. Горизонтальная царапина приблизительно дециметр длиной и на дециметр выше пупка, и потом, следы от царапин вверх в направлении груди. Так все выглядело?
На сто процентов подтвердила свидетельница при условии, что все останется между ними, сейчас сидящими в комнате. Она была уверена наверняка, поскольку по нескольку раз целовала все эти места. Чуточку дезинфицирующего средства и несколько поцелуев, так она предложила. Монссон отказался от первого, а второе получил в должном объеме.
— Какая исключительно аппетитная дамочка, — вздохнул Торен, когда они сидели в автомобиле на пути в Векшё.
— Почему же ты не воспользовался случаем и не показал ей свой мощный пресс? — спросил Кнутссон неожиданно довольно угрюмо.
— Побоялся, что ты лопнешь от зависти, — ответил Торен и улыбнулся довольно.
— А Монссон многое успел, — заметил Кнутссон, хотя и собирался раньше поменять тему.
— Ему еще повезло, что он живет не во времена Зорна, — заметил Торен, который, даже будучи полицейским, серьезно интересовался искусством.
— Несмотря на небольшую неудачу с мусорным баком, по-моему, нам есть с чем поздравить себя, — согласился Левин пару часов спустя, когда ознакомился с показаниями новой свидетельницы. — Хотя твои слова относительно Зорна я не понял, — добавил он и посмотрел на Торена.
Интерес Монссона к женскому полу, объяснил Торен. Похоже, он переспал со всеми девушками в Смоланде. Или почти со всеми. Точно как Андерс Зорн, который, если верить истории, якобы настрогал пятьдесят пять не признанных им внебрачных детей за те часы, пока не занимался созданием картин.
— Пятьдесят пять только в приходах Орса и Гагнефс. Удача для Монссона, что у девиц сейчас имеются противозачаточные пилюли. Судя по всему, он ведь фактически успел сотворить только одного ребенка, — объяснил Торен.
83
— Третий раз, когда вы встретились? — спросила Хольт с прежним любопытством и со столь же дружелюбным и заинтересованным видом, что и более часу назад, когда она начала допрос. — Расскажи. Как все произошло?
По словам Монссона, Линда сама позвонила ему по номеру, который он ей дал, и, честно говоря, сильно его удивила. Это было на следующий день после дня ее рождения. Ей исполнилось восемнадцать накануне, и отец организовал большое празднество для нее и ее друзей в своей усадьбе. Сейчас она захотела устроить себе продолжение наедине с Бенгтом Монссоном.