Таинственный город
Шрифт:
Было это много зим и лет назад. Людей тогда жило так много, что места им в деревнях не хватало и вот решили они построить большую деревню – Город. Сказано – сделано. Понастроили из камня, железа и стекла огромных домов. Да таких больших, что стоишь у крыльца того дома, вверх смотришь, а крыши и не видно. Да и домов тех было столько много, что от крайней избы, через ту деревню день или два идти, и то не всегда дойдешь, – рассказчик вёл свою историю на распев, слегка приглушив голос, словно рассказывал какую то тайну. Старался не перепутать ни слов, ни поменять интонации, слышанной им когда-то от своих предков. – И люди в этом Городе всегда бежали куда – то. Выйдут утром на улицу, голову вниз опустят, что б друг друга не видеть, уши заткнут, что б друг друга не слышать и бегут. И так целый день. Туда – сюда, туда – сюда. Дошло до того, что соседи друг друга ни в лицо, ни по именам не знали. А бегали они за Деньгами и Успехом. Это у них боги такие были. Боги те злые были. По началу вроде как и людям служили, кормили и одевали их. А потом выросли и людей себе служить заставили. – Рассказчик замолчал, он обвел взглядом ребят, как те с затаённым дыханием слушали
Рассказчик закончил. В воздухе повисла зловещая тишина. Маленькие сидели, открыв рты, и смотрели ошарашенно по сторонам. Те, что повзрослее, хмуро насупив брови, взирали пристально перед собой. Кто – то закрыв глаза, погрузился в размышления.
– Странные наши предки были, – нарушил молчание Никитка – это ж, сколько дров то надо было те каменные дома натопить!!! Потому, поди, весь лес – то и вырубили! А ещё как же в таком доме то жить? Скажем, захочешь на печь, а она до самого верху сложена. До неба! Упадешь с неё и убьёшься на смерть. Чудно, паря.
– Так про то и разговор! Вон их, сколько каменных да железных стволов по лесу то разбросано. Старые уже. И зачем они нужны то были?! – вставил серьёзный мальчонка лет десяти, до сих пор не проронивший ни слова. – Да и сколько железок непонятных мужики в лесу находят. А менялы? Вот откуда они ружья да патроны берут? Знать от предков находят! А ещё говорят, будто предки и летать умели! И не только по небу, будто они и к звёздам летали, и на Луне город построить хотели. И будто даже бессмертными быть могли.
– Уж не знаю, как летать и бессмертными, но смертными то они точно были! – Старший вмешался в разговор, – вон Молчун рассказывал, он далеко на юг ходил, две Луны ходу, говорит там долина меж двух гор, так она вся человеческими костями набита, ступить страшно. А костей так много, что между них, до сих пор ни травинки не проросло. И не то, что люди – звери туда ступить боятся. Песок меж костей ветром принесённый вниз осыпается, а всё никак засыпать не может. А местные ближе чем за десять дней ходу ни то, что дома не строят, на охоту не ходят. Так говорит. Дня за два до того места, такой ужас берёт. Ни спать, ни пить, ни есть не можешь. В воздухе такая тишина, на небе ни облачка, ни ветерка. Жуть. Птиц нет. Мух нет. Даже змеи – и тех не встретишь!
– Да уж, видать проклятое место! – отозвался рассказчик – не зря нам предки легенду эту оставили! Глядите, мол, и помните! Ждёт и вас смерть страшная, если станете такими же, как и мы.
– И чего же он тогда туда ходит? Видать барыш, какой хороший там есть.
– Ясное дело. Там видно патронов пропасть, да и ружья как новые он оттуда таскает. Вообще странный народ эти менялы. Ни дома, ни родных, ни имён. Придут в деревню, барыш свой обменяют, и поминай, как звали. Ходят меж деревень. Иной раз и по полгода не видать их. А потом придет, как ни в чем не бывало, будто и не уходил ни куда. А про Молчуна и вовсе говорят, будто ему более ста лет. Самые старые его таким помнят. И что ни смерть, ни болезнь его не берёт.
Беда
С тех пор прошло десять лет. Один из этих пареньков по имени Стёпка вырос и стал Степаном. Высоким, крепким парнем, сильные руки его уже наловчились бить дичь в бору, метко кидать острогу в рыбину идущей в глубине воды, пахать землю и умело орудовать топором. Что б стать настоящим мужиком ему оставалось лишь жениться да завести детей, мал мала меньше. Избу он уже знал где себе срубит. На дальнем краю села, около самой реки. Община уже отвела ему это место. И невесту он себе приглядел. Настю. Из соседнего села. Родители что его, что её знали и ничего против не говорили, да и Настасья, каждый раз встретившись со Степаном, то на ярмарке, то на гуляньях, то ещё где рдела как мак и прятала взгляд. Но сначала, по старым традициям замуж должна была выйти старшая сестра Степана – Катерина. Катюха была загляденье – высокая, густой русый волос аккуратно уложен в толстенную косу, над серо – зелёными глазищами – чёрной дугой брови. Прямой нос был слегка вздёрнут на самом кончике. Губы сочные и алые всегда слегка улыбались, как будто спрашивали: « Что ж ты так меня пристально смотришь?» А взгляд и вправду нельзя было оторвать. Все мужики, местные и приезжие заглядывались на неё. А мать, бывало, сядет на скамью, посмотрит на старшую свою пристально, да скажет, слегка, как бы с укоризной: « Вся в бабкину родову. Та тоже всех мужиков в окрестности с ума посводила.»
Той весной все ждали, что вот-вот начнут к ним в дом ходить сваты. Мать волновалась, как бы жених путний попался. Ребятня ждала многочисленных гостинцев. Пряников, да мёду. Да безделушек каких, на вроде свистулек. Батя однажды молчал, молчал, да проронил:
– Ты Катюха, жениха – то пристально смотри, не кидайся на первого встречного – поперечного. Они красавцы – красавцами, а на охоте или в поле глядишь, толку от него не много. Детей потом голодом заморит. По мне, так я б из всех нынешних женихов Никитку соседского
– Тю, – вставила мать – Никитка соседский! Выискал жениха! Да наша Катюха кого посправней найдёт, себе под стать!
– Вот скоро и поглядим – буркнул в ответ отец, – девка она у нас не дура, поди самой тяму хватит выбрать.
Невеста тем временем, гремела посудой у печи. Стряпала обед и в свойственной ей манере делала вид, что не замечала о чём идёт речь. Да и не было у неё на примете женихов никаких. Думала она всё больше о хозяйстве, да о том, что пора выходить за муж уже настала. Ещё год – два и засидится в девках, а молва пойдёт, что Катюха Матвеевская шибко переборчивая в женихах, и пойдут тогда к ней свататься бобыли. А за бобыля тем паче замуж неохота выходить. И уже начала прикидывать, с кем связать свою жизнь. В конце – концов, стерпится – слюбится. Вон соседская Натаха, уж на что была знатная девка, вышла же замуж за Петруху Кузнеца, детей нарожала и ничего, довольная. «Ни чего – говорит – вы девоньки не смыслите в любви. Вон Петруха мой, вроде и хмурый всегда ходит. А домой с кузни вернётся!!! И усталый. И с ног валиться. А как обымит! Ой! Куда душа только летит….» « А потом, – не унимается Натаха. Ещё и подмигнет так нам глазом хитро, и шёпотом, по секрету, – не зря ж он нам кровать железную смастерил!» Говорит: « Это что б Натаха она от любви нашей не сломалась!» Ох уж эта Натаха, Натаха. И в краску вгонит и на жизнь семейную по-другому посмотреть заставит. Степан тем временем прикидывал о своём. « Значит Катюху, всё одно нынче сосватают, хоть и жаль сеструху, а ничего не поделаешь, знать в сентябре свадьбу сыграют, а там можно и мне уже идти свататься, опять же к следующей весне поженимся. Оно конечно лучше б тоже к осени. Да только ждать не с руки. Вдруг кто Настеньку мою сосватает. Она, конечно, ждать меня обещала. А вдруг родители её заартачатся? Или разлюбит меня? Хотя не должна.» Степан вспомнил, как этой зимой встречался со своей невестой проездом через соседнею деревню. Возили они туда орех на муку менять. Нашелушили того ореха прошлой осенью прорву. Куда его девать то? Уж и масла нажали с него. А его всё много. Вот и сговорились с Холмовыми (Холмы это деревня соседская) на муку сменяться, у тех больно много ржи уродилось по осени, а ореха им кедрач не дал, отдыхал видно. Кедр он же не каждый год родит. Бывает и пусто в лесу, хоть шаром покати. А без ореха зиму коротать не так весело. Когда в печи его прокалишь, когда так, сырого как есть погрызёшь. Всё одно приятно. Так вот и свиделись они с Настей около колодца. Прижалась она к нему, да сказала, что любит его больше всего на свете и что ждет, не дождётся, когда они сватов пришлют. И про сестру его, Катерину, то же знает. Парни в их деревнях наперебой бахвалятся, что засватают её себе и будет у них жена самая красивая в округе. « Скорей бы уж…» – выдохнула она. И посмотрела на него так, что у Степана до сих пор в груди щемит.
Женихи той весной к ним в дом и впрямь повалили гурьбой. Одни за одним, одни за одним. И все сваты женихов хвалят. И красавцы они. И работящие. И умельцы то на все руки. И охотники, рыбаки, плотники. А женихи то уж, как петухи. Встанут у двери и стоят довольные, на невесту украдкой поглядывают, краснея. Все то были. И деревенские, те которым жениться давно уж пора. И те, что первый год женихаются. Туда же. К Катерине свататься. И Никитку сватать приходили. Аж три свахи наперебой напевали. А уж батя довольный сидел. Всё на Катерину смотрел. Вдруг отцовый совет услышит. И с соседних деревень приходили. И Холмовские и Зареченские и Ярские и даже с Далёкой деревни приходили, а тем два дня пути. Эк слава то прокатилась. А пуще всего, так это когда староста общинный с Медвежего приехал. Сам с сыном. Сын у него парень видный! Серьёзный. Зашёл. Вежливо поздоровался. Гостинцев всем на стол выложил. Отцу значит целый туесок пороха, матери холста белёного, Степану нож охотничий, кованный, в ножнах чёрных, узорчатых, про малышню не забыл, целое сито пряников, да по свистульке каждому. И невесте – само собой. Бусы разноцветные, зеркало красивое. Явно у менял брал. Да ещё ворох шкурок соболёвых. Сам добыл. После сел скромно в угол. Батя крякнул и вопросительно глянул на старшую дочь. Катерина хоть и держалась, а видно, что сама взволновалась. Уж такие – то женихи не к каждой невесте приходят. А староста меж тем и говорит. Спокойно так, обстоятельно. « Избу мы новую уже срубили. Большая, светлая. Печь новую сложили. Коня я рабочего молодым дам. Да ещё и выездного – Грача». Степан вздрогнул, помнил он того жеребца. Чёрный как смоль, ноги длинные. Матвей – старосты сын на нём осенью на ярмарке первый приз взял. Батя ещё разок крякнул, мать охнула. « Покос мы нынче новый расчистили. Картоху и зерно пока совместно посадим. Решайте. Торопить не будем. Но и силой уговаривать тоже не станем. За тобой слово, невестушка». Катерина даром что взволновалась, но взяла себя в руки, поблагодарила и ответ дала: « Спасибо вам люди за честь оказанную. И жених у вас знатный. И сами вы люди хорошие. Ничего про вас дурного не слыхивали. С дороги дальней отведайте пирогов моих. А мы вам к концу месяца с отцом моим да с братом ответ пришлём». Всё, как положено, сказала. Стало быть, не против, вроде как. Попросила она, таким образом, время пообвыкнуть с мыслью о скором замужестве. Все довольные сели за стол. Ели пироги невестины, хвалили их. Мужчины сдержанно судачили о делах житейских. Что скоро уж снег таять начнёт, а там уж и сеять да сажать пора. Много ли нынче воды будет. Зима вишь какая снежная. Да о том, о сём. Жених всё сидел и молчал. Видно, что волновался. Ни к еде, ни к питью не прикоснулся. Лишь один пирожок отведал, похвалил Екатерину и отвел от неё взгляд. Женщины сидели тихо, о чем – то вполголоса перешёптывались. Ребятня подарки похватали, да на улицу – слух разносить. А Степан молча сидел. Да сам уже подумывал, кого в сваты к своей Настеньке посылать.
Первые дни в доме про то сватовство молчали. Ждали когда дочь сама что скажет. На третий день Екатерина, перед самым завтраком, полушубок одела, шаль накинула, да уже в дверях обернулась и сказала: « Послезавтра в путь собирайтесь, пусть уже к свадьбе готовиться начинают». Да вышла, как будто ни в чём не бывало. Мать заплакала, отец довольный на табурете сидя, повернулся к Степану: «Принеси ка сын мне ружьё, я на озёра схожу, проверю морды. Вдруг рыба, какая путняя попалась. Мать с невестой пирог закатает, а может и зайцев настреляю. Ты дома будешь – матери с Катериной не когда будет, они на стол готовить будут. Народ к завтрашнему кликнем. Всё ж дочь замуж выдаём. Шутка ли». Помолчал, по коленям ладонями себя хлопнул. Вздохнул. «Так тому и быть!» – сказал на выдохе. Встал. Оделся, взял ружьё и вышел. В окно было видно, как отвязал пса, о чём – то перемолвился с Катериной и пошёл.