Так бывает… (сборник)
Шрифт:
– Имеется… – вздохнула Таня. – Только не знает…
– Ну так скажи – и узнает! А если в кусты побежит, то и управу найдем!
– Я думаю, не побежит, а скорее прибежит. Порядочный! – добавила она.
– Порядочный! – хмыкнула мать. – Все они, сволочи, порядочные!
На следующий день Танька с Гоги пошли к Вовке Марченко в общагу пить хорилку, закусывать салом и орать песни.
Танька прижалась к Гоги и шепнула ему на ухо тихо-тихо:
– Я беременна.
– Я знаю, – так же тихо ответил он.
– Откуда? – удивилась Таня.
– От
Танька улыбнулась и зажмурилась от счастья.
Знакомиться с мамой было решено идти в воскресенье. Гоги купил цветы и коробку конфет «Аркадия». Он подумал, что было бы лучше взять сыр и вино, что прислала мама, но постеснялся.
Танина мать опешила, увидев гордый профиль «кавказского орла». Она ждала Васю или Петю, но точно не Гоги!
– Приезжий, значит… – вместо «добрый вечер» сказала она. – Ну проходите. В ногах, поди, правды нет!
Обстановка была напряженной. Мать не скрывала своего недовольства. Стол был накрыт, но кусок не лез в горло. Гоги заметил портрет мужчины за стеклом серванта.
– Это твой папа, Таня?
– Да. Он погиб.
– Танин папа был ликвидатором на Чернобыльской АЭС, умер в муках через полгода. Мне дали медаль, грамоту и сорок рублей за потерю кормильца. Так что выпало мне… на долю… А ты? Кто твои родители? Расскажи о себе.
– В Тбилиси у меня мама и младшая сестренка. Папа умер, когда она только родилась, так что она его даже не знает. Маму зовут Манана, она работает медсестрой на скорой, сестренку – Инга, – Георгий помолчал немного, а потом откашлялся и робко спросил: – Ну, я пойду?
Танькина мать аж поперхнулась:
– Пойдешь? Куда это ты собрался? Все, милый! Завтра же в ЗАГС! Не дам ребенку без отца вырасти. Хоть ты и понаехавший, но делать нечего. Пропишу тебя, но временно, конечно. Жить будете в Танькиной комнате – и точка!
Временная прописка – изобретение советского строя, как бы проверка на вшивость. Законных жен и мужей еще и дополнительно тестировали на прочность: подходит – не подходит. Временную прописку можно было даже продлить, тем самым продлить и отношения.
В начале июля Таня родила прекрасную здоровую девочку. Девочку назвали Марго. Таня посмотрела на нее и запомнила, могла отличить из тысячи младенцев, хотя говорят, что они все на одно лицо. Но и в самом деле Марго была не такой, как все: глазки у нее были темные, большие вишни. Марго смотрела так, будто все про всех знала, только сказать не могла. Пришли домой. Бабка свихнулась от счастья, носила Марго, с рук не спускала. Вечером, после суматошного дня, сели пить чай.
– Значит, так! – изрекла теща. – Марго я беру на себя. Тебе, девочка моя, учиться надо! Ты учись. А тебе, мой дорогой, работать! Ты и работай. Подспорье у нас есть: бабушкина квартира всегда сдается, денежки не лишние. В общем, как жил и, так и живите, делайте карьеру, как говорится, и не думайте ни о чем.
Не теща, а мечта! Таня успела окончить четвертый курс и сдать сессию. Оставался последний год учебы
Жизнь шла своим чередом. Маргоша росла, каждый день подтверждая свое царственное имя. Это росла не просто Марго, а королева Марго! Бабка была у нее в услужении день и ночь.
Молодые защитились. Георгий по распределению пошел работать в НИИ, а Таня окончила с красным дипломом и поступила в аспирантуру. Жили они неплохо. Мать тонула в заботах о внучке. После рождения дочери Танька как-то особенно налегла на учебу. Георгий не то что чувствовал себя лишним, но и не особенно ощущал свою значимость, что ли… Стало приходить ощущение, что все придумали и решили за него, и что он живет уже по давно написанному сценарию.
Мама ему периодически звонила. Она деликатно молчала про «приехать», но всегда приглашала к себе. Маргоше шел второй годик, а она ее еще не видела. На семейном совете было принято поехать в Тбилиси на Новый год.
В НИИ Георгию было работать скучно. Он для себя придумал расшифровку: НЕДОУМКИ И ИЖДИВЕНЦЫ. Всю жизнь, как червь, копаться в почве, определять наличие тех или иных веществ, проводить лабораторные анализы – скукотища! Георгий понял, что ошибся с выбором профессии, а Татьяна, наоборот, углублялась, изучала, въедалась, короче, закапывалась глубже и глубже, как тот самый червь и есть, буравила землю и знания. И чем дальше она закапывалась, тем труднее было что-то увидеть позади. Впереди – тоннель к новым знаниям, работам и достижениям. А где же Гоги и их студенческая любовь?
Наступал Новый год. Гоги приходил домой и видел всегда одну и ту же картину: Таня за столом с ворохом бумаг, теща с тазами с детской одеждой и кастрюлями бегала как заполошная из кухни в ванную. На веревках неизменно весело детское белье, с него капало на подогретый ужин. Гоги ел, а маленькая Маргоша сидела у него на коленях и с любопытством наблюдала падение капель в тарелку: попадет – не попадет.
– А Таня будет ужинать? – спросил он.
– Так сам и спроси! Откуда же мне знать? – махнула теща рукой. – Отвлекать не хочу.
– Таня! – позвал Гоги. – Таня! – прокричал он. – Мы хоть раз, один раз можем поужинать как нормальная семья?
Георгий неожиданно для самого себя швырнул ложку.
– Ты тут не хулигань! – возмутилась теща. На шум вышла Таня. Она устала, сняла очки.
– Георгий, я пишу диссертацию, ты же знаешь.
– Я просто хочу с тобой посидеть. Поговорить хочу!
– Ну говори, – Таня обреченно села на табуретку и взяла с тарелки огурец.
Георгий успокоился.
– Помнишь, мы хотели в Тбилиси? – начал он.