Так умирают короли
Шрифт:
— Нам лучше бы расстаться, ребята. Все посмотрели на него, Он кивнул на замершие в ожидании «жигули»:
— За мной следят. И я не знаю, чего эти типы хотят. Так что для вашей же безопасности…
— Нет! — резко сказала Светлана. — Мы будем все вместе!
— А какие заботы, командир? — пожал плечами Кожемякин. — Щас я поговорю с этими козлами,
Он даже привстал, но Самсонов его усадил в два счета.
— Они не испортят нам традицию, — сказал Демин. — Раз у нас после съемок положена
— Поддерживаю, — объявил Загорский.
— Нас больше, — присоединился и я. — И ничего они нам не сделают.
Светлана с готовностью завела двигатель, и мы поехали.
— К тебе приходил Константин Евгеньевич? — шепотом осведомился Загорский.
Я кивнул.
— А ты?
— Отказался.
Мне казалось, что Загорский вряд ли одобрит мой поступок. Он действительно поджал губы и долго молчал. А потом неожиданно сказал:
— Ты правильно сделал.
Наверное, на моем лице отразилось совершенно неподдельное удивление, потому что он коротко пояснил:
— Хорошо, что у тебя хватило на это ума. Все-таки он не был заодно с этим мафиози
— Это опасно, да? — поинтересовался я.
Загорский долго смотрел на меня.
— Сейчас не существует вещей не опасных, Женя. Даже наша жизнь — это одно большое опасное приключение.
Я согласно кивнул, чтобы не показаться дураком. Сидевший впереди Демин смотрел в окно, нервно покусывая ус.
Кожемякин выглянул из окошка и с досадой крякнул:
— Вот прилепились!
Всем было понятно, что он говорит о настырных ребятах в «жигулях».
— Сядь! — почему-то раздражаясь, сказал Самсонов. — Что ты мечешься?
Кожемякин плюхнулся на сиденье и обиженно насупился. Со стороны ребенок ребенком, если не знать его послужного списка.
Мы еще завернули в универсам. За продуктами ходили Демин и Кожемякин. Наша «свита» скучала. Кожемякин, возвращаясь с покупками, не удержался и погрозил пассажирам «жигулей» кулаком. Те никак не отреагировали, будто их это нисколько не касалось.
Глава 23
Первый тост был за всех нас. Его провозгласил Самсонов.
— Сегодня все отработали на пять баллов, — сказал он. — Это будет одна из лучших наших передач.
— А сколько сил? — мрачно осведомился Демин. — Еще парочка таких постановок — и нас объявят банкротами.
— Не прибедняйся, — засмеялся Самсонов. — Пока ты ходишь у нас в администраторах, я за нашу платежеспособность спокоен.
Никто не уловил двусмысленности этой фразы, кроме меня. Я покосился на Демина. Его лицо пошло пятнами.
— Я думаю, это хороший путь, — как ни в чем не бывало сказал Самсонов. —
— Неплохо бы, — мрачно произнес Загорский. — А то скоро нам на пятки начнут наступать.
— Кто?
— На питерском канале, как я слышал, что-то подобное сейчас снимается.
Самсонов благодушно засмеялся и махнул рукой.
— Не только там, — сказал он. — И здесь, в Москве, я знаю, конкуренты не дремлют. Но это все несерьезно, слабоваты они против нас.
В его словах не было ни спеси, ни самолюбования. Только вера в свой талант и в свои силы.
— А что с Алекперовым? — вспомнила Светлана.
— Ничего, — ответил Самсонов.
Какая-то тень пробежала по его лицу. Все-таки что-то там было у них с Алекперовым, безусловно. Просто он не хотел посвящать нас в подробности.
Загорский придвинул ко мне блюдо с тонко порезанной осетриной. Он явно взял надо мной шефство. Я благодарно ему кивнул.
— Что следующее снимаем? — вернулась к текущим заботам Светлана.
Самсонов пожал плечами:
— Пока точно не знаю. Есть задумки, но надо бы повременить.
— Почему? — осведомился мрачный Демин.
— Я люблю, чтобы во мне все утряслось, мой план принял законченный вид.
— В ближайшую неделю не будет съемок? — уточнил Загорский.
— Нет.
— Значит, я могу лететь в Германию?
— Нет, — все так же спокойно ответил Самсонов и посмотрел на собеседника внимательным и чуточку насмешливым взглядом, словно проверяя, как тот в эту минуту себя чувствует.
Загорский, судя по затянувшейся паузе, чувствовал себя не очень, хотя по причине врожденного благородства он никак это не проявил.
— Съемок нет; но работа остается работой, — пояснил Самсонов.
Только теперь я понял, как прав был Константин Евгеньевич, говоря о взаимной неприязни этих двух людей. Сейчас я видел, что Самсонов действительно недолюбливает Загорского, хотя мне была неведома причина такого отношения. Была в словах Самсонова какая-то тонкая издевка, которую, возможно, не уловил Леха Кожемякин, но остальные, безусловно, все прекрасно поняли; Я видел, как едва заметно подрагивала вилка в руке Загорского, и мне было искренне его жаль.
— И чего людей тянет по заграницам? — нарушил неприятную тишину бесхитростный Кожемякин.
И снова вилка в руке Загорского дрогнула, но он сдержал себя. Самсонов усмехнулся каким-то своим мыслям, поднялся и ушел наверх, никому ничего не объясняя. Тишина, повисшая над столом, действовала на меня угнетающе. Я поднялся и вышел на кухню, якобы за солью, но мне просто хотелось побыть одному. Мое одиночество не продлилось долго, потому что появился Загорский. Он был спокоен, но немного бледен.