Так умирают короли
Шрифт:
— Возьми меня замуж, — сказала Марина. — Мне с тобой хорошо.
— Ни за что!
— Почему? — спросила она, но было видно, что нисколько не удивилась.
— Есть женщины — жены, а есть женщины — любовницы. Это смешивать нельзя.
Она засмеялась:
— Негодный! Это же я говорила!
— Ты говорила это применительно к мужчинам. А я творчески развил твою мысль.
Я видел, что прощен. И немало был этому рад. Наверное, потому у нас все так славно и получалось. Нам слишком долго мешали, и теперь поглощаемый
— Вот черт! — сказал я.
— Кто это?
— Наверное, граф.
— Будешь открывать? — всполошилась Марина.
— Я поговорю с ним на кухне. Жди меня здесь.
Я запахнулся простыней и вышел в коридор. Глазка в двери не было, и поэтому все случившееся позже оказалось для меня полным сюрпризом. За дверью я увидел Константина Евгеньевича. Он был в изумительном костюме с отливом и держал в руке инкрустированную трость.
— А где Загорский? — осведомился я.
Это было единственное, до чего я додумался, пребывая в совершеннейшей растерянности.
— Его нет. Я один, — ответил Константин Евгеньевич и тонко мне улыбнулся. — Я могу войти?
— Конечно!
Я распахнул дверь, мой неожиданный гость вошел и проследовал по коридору. Именно так — проследовал, другого слова не подобрать. Я слишком поздно спохватился и что-то вякнул, сделав беспомощный жест в сторону кухни, но Константин Евгеньевич уже переступил порог комнаты, и я услышал, как взвизгнула Марина.
— Прошу прощения у мисс, — мягко сказал Константин Евгеньевич.
Он не развернулся и не ретировался, рассыпая многочисленные извинения, а сел на шаткий стул, оперевшись на свою трость. Я чувствовал себя совершеннейшим идиотом в своем нелепом наряде, состоящем из одной простыни. Марина лежала на диване, натянув на себя старое покрывало, и смотрела на неизвестного гостя с выражением растерянности и нескрываемой неприязни.
— Я не отвлеку вас надолго, — сказал Константин Евгеньевич, благосклонно глядя на меня.
Появление этого человека в моей обшарпанной квартире можно было сравнить разве что с внезапным прилетом марсиан.
— Загорский звонил по моей просьбе, — раскрыл карты Константин Евгеньевич. — Дело в том, что у нас возникли проблемы, и только вы, Женя можете нам помочь.
Я не знал, чем; могу помочь такому всемогущему в моих глазах человеку, но на всякий случай, согласно кивнул.
— Мне нужно срочно доставить в Германию одну вещицу, — сказал гость. — Я очень рассчитывал на Загорского, но он не может, поскольку ваш шеф чинит ему препятствия. А к вам Самсонов, насколько я знаю, относится благосклонно?
Я пожал плечами:
— Он и к Загорскому неплохо относится.
— С Загорским у них трения, — печально поведал Константин Евгеньевич.
Пол был прохладный. Я переступил с ноги на ногу, но не решился пройти к дивану.
— Поэтому я прошу
— У меня нет загранпаспорта, — доложил я. — И еще нужна виза.
— У вас будет и то и другое, — сказал мой гость голосом человека, для которого не существует неразрешимых проблем. — Я думаю, мы договорились. Вы выручите меня, а я помогу вам. — И снова тонко улыбнулся.
— Я не могу.
— Почему?
— У меня работа.
— Поездка займет день, от силы — два. Вы прилетите в Германию, передадите адресату бандероль — и обратно.
— А что за бандероль? — насторожился я, вспомнив, что держал этого человека за крупного мафиози.
— Две старинные книги.
Хотя Константин Евгеньевич произнес эти слова ровным и безучастным голосом, у меня перехватило дыхание. Заурядная контрабанда, я — курьер. В случае чего — лет десять отсидки, не меньше.
— Разрешение Министерства культуры на вывоз имеется, — все таким же ровным голосом сказал Константин Евгеньевич, будто даже не заметив моего состояния. — Так что все законно. Но дело в том, что я не могу доверить эти раритеты почте. К тому же меня поджимают сроки. Я потеряю деньги, если в назначенный день адресат не получит эти книги.
— Нет! — замотал я головой, показывая, что мое решение окончательно. — Извините, но — не могу.
Гость посмотрел на меня внимательно и строго. И я понял, что он не будет меня упрашивать. Такие люди не просят. Они делают предложение, и только один раз. В его взгляде не было недоброжелательности. Одна только строгость.
— Что ж, — сказал он и поднялся, опершись на трость. — В таком случае прошу извинить меня за беспокойство.
Он, склонив голову, попрощался с глядящей на него во все глаза Мариной и вышел в коридор. Я поспешил следом.
— Извините, — сказал я, чувствуя себя не очень уверенно.
Он неожиданно засмеялся — совсем негромко — и, протянув руку, потрепал меня по щеке. Это был необидный жест. Так треплет по щеке своего необтесанного жизнью сына многое повидавший отец. Его ладонь пахла чем-то сладким. Не запах, а всего лишь намек. Он вышел за дверь и стал спускаться по лестнице, не дожидаясь лифта. Я запер дверь и вернулся в комнату. Марина так и лежала, укрывшись покрывалом до самого подбородка.
— Это и есть твой граф? — спросила она. Я покачал головой.
— Не граф, — поправил я ее. — Это крупный мафиози.
У нее округлились глаза.
— Ничего особенного, — небрежно сказал я. — Когда-нибудь я тебя с ним познакомлю.
Глава 21
Снимать сюжет под названием «Задержание преступника» мы должны были на территории склада строительных материалов. Идеальное место: на окраине города, вокруг территории высокий бетонный забор и никого посторонних.