Так умирают короли
Шрифт:
— Ну и что, — буркнул я.
Светлана подумала и ответила после паузы:
— Ничего. Я только хотела сказать, что все это выглядит недобро. Мы все для него подопытные кролики. Хотя каждый из нас ему по-своему интересен. Я иногда ловлю его взгляд — такой вроде бы скользящий, скучающий, но вижу в нем затаенный интерес.
Я готов был с ней согласиться. Потому что сам замечал нечто подобное, но не мог четко сформулировать эту мысль. Светлана все привела в порядок, расставив по своим
— Он наблюдает за нашим поведением так, словно мы — герои одной большой передачи. А он в этой передаче режиссер.
— Жизнь нельзя срежиссировать, — буркнул я.
— Можно. Просто не каждому дано. Вот Самсонов умеет. Ты правильно сказал — он талантлив. Очень. Он умеет провоцировать наших героев так, что люди раскрываются со всеми их недостатками.
— А смысл?
— Не знаю, — пожала плечами Светлана. — Мне кажется, что это своего рода болезнь, лекарства от которой нет.
Впереди показались огни Москвы.
— Ты боишься за него? — спросил я.
— Да, — после долгой паузы ответила Светлана. — Для меня это было откровением. Может, она действительно влюблена в Самсонова? Подчиненная и шеф, безответная любовь. Такое бывает, я слышал.
— Все замыкается на деньгах, как мне кажется, — сказал я. — Эти умопомрачительные суммы, бесконтрольно переходящие из рук в руки, — вот на чем можно быстро погореть.
Светлана слушала меня с сосредоточенно-напряженным выражением лица.
— Сегодня в музее я увидел рекламу банка: Наверное, это и есть та самая «скрытая реклама», о которой мы говорили?
Светлана утвердительно кивнула:
— Да. Я сама видела, как к Самсонову приезжали люди из банка.
— Привозили деньги?
— Ну, наверное. Это всегда происходит без свидетелей, ты же понимаешь. Заплатили, и сегодня Загорский так поставил свою камеру, что в рамке все время была эта чертова реклама.
— Он жадный?
— Кто? Самсонов? Нет.
Светлана ответила очень уверенно, даже не задумываясь.
— Нет? — удивился я. — А по-моему, он деньги любит.
— Любовь разная бывает. Для него деньги не самоцель, он их в сундук не складывает. Они нужны ему для того, чтобы иметь возможность ставить свои роскошные спектакли. Например, свадебный банкет, который он оплатил, — это ведь тоже продолжение съемочного дня. Только без видеокамер. И постановщик, и единственный зритель — это Самсонов. Самсонов не живет, он играет. Жизнь для него— один большой спектакль. Он оглянется, выдернет из толпы кого-нибудь и показывает всем — смотрите каков, и взгляд у него при этом такой недобрый-недобрый.
Я вспомнил Маринину свадьбу, И Самсонова в тот вечер. И его взгляд. Изучающий, холодный, чуточку насмешливый. Да, все правда. Он
Поняв это, я несколько растерялся. Но потом подумал, что ничего серьезного там не было; я даже благодарен Самсонову, потому что против знакомства с Мариной ничего не имел.
Мы въехали в Москву. Полтора часа ушло на то, чтобы развезти всех по домам. Когда мы остались вдвоем, Светлана поинтересовалась; глядя не на меня, а в пространство перед собой:
— Ко мне?
Я не хотел возвращаться в свою пустую квартиру и потому согласился легко и быстро. Но только дома у Светланы Я почувствовал, как сильно устал.
— Будешь ужинать? — спросила Светлана.
Вместо ответа я привлек ее к себе. Она была какая-то вялая и безвольная.
— Устала?
— Ничего, — качнула головой. — Сейчас приму холодный душ и буду в порядке.
У нее был такой вид, словно она о чем-то мучительно размышляла.
Я разделся и лег в кровать. Было слышно, как в ванной льется вода. Она лилась и лилась, звук был слишком уж монотонный. В конце концов я не выдержал и поднялся. Светланы не было. Нигде. Обескураженный, я прошелся по квартире, и наконец догадался выглянуть в окно. Нашего фургона у подъезда не было. Светлана уехала. Уехала в такой спешке, что даже не предупредила меня. Я сразу догадался, куда она умчалась. К Самсонову.
Она позвонила часа через два. Голос у нее был очень усталый.
— Извини!
— Ты у Самсонова?
— Нет, он меня прогнал. Я звоню от его соседей.
— Возвращайся, — попросил я.
— Нет, останусь здесь, переночую в фургоне.
— Идиотка! — Во мне все кипело от злости. — К чему этот почетный караул?
— Они здесь.
— Кто? — не понял я.
— Эти люди.
Она говорила о подозрительных «жигулях». Я хотел ее успокоить, но она положила трубку.
Глава 20
Утром, чуть свет, я позвонил Марине. И сразу нарвался на мужской голос. Наверное, Сашин. Я пробормотал извинения за то, что ошибся номером, положил трубку и перезвонил через четверть часа. На этот раз к телефону подошла Марина.
— Привет, — сказал я. — Извини, что рано.
— Здравствуйте, Ольга Никитична, — невинным голоском ответила Марина.
Значит, ее рогоносец все еще пребывал дома.