Такая долгая жизнь
Шрифт:
— Ну, если та-ак, — протянул оберст.
— У нас говорили, что Советский Союз собирается пропустить германские войска на Ближний Восток, чтобы прикончить там англичан, — сказал корреспондент Берлинского радио.
— Если это понадобится, мы обойдемся и без Советского Союза, — авторитетно заявил Остер. — Румыния, Болгария — с нами. Турция тоже относится к нам лояльно.
— Верно, господин генерал, — воодушевленно произнес гауптман. — Сегодня с нами вся Европа: Италия, Венгрия, Финляндия, Словакия, Румыния, Болгария, Хорватия — наши союзники. Каудильо и доктор Салазар — тоже
Бывают же такие совпадения. Как только гауптман произнес эти слова, по радиосети зазвучали фанфары. В последнее время они раздавались так часто, что к ним привыкли. За фанфарами следовала победная реляция. Так было и на этот раз. Знакомый дикторский голос торжественно возвестил:
— Передаем экстренное сообщение из главной ставки фюрера: «Сегодня капитулировал последний оплот английских плутократов на юге Европы — королевская Греция. Греческий король позорно бежал. Победоносная германская армия захватила десятки тысяч пленных. Отныне в континентальной Европе нет больше ни одного английского солдата…»
Гауптман вскочил:
— Зиг хайль! Зиг хайль! Зиг хайль!..
— Ну вот! Я опять опоздал. Ведь я еду в Грецию, господа!.. — Корреспондент Берлинского радио был явно расстроен.
— Не огорчайтесь так, обер-лейтенант, — война еще не кончилась, — пустил шпильку оберст.
В Праге оберст пересаживался в поезд, который шел на Краков. Остер вышел на перрон, чтобы проводить его.
— Насчет России это вы серьезно, генерал?
— А разве вы сами не видите, полковник?
— В последнее время в Польшу действительно прибыло много дивизий, в том числе три бронетанковые. И все-таки не хочется верить. Россия — это не шутки… — Оберст осекся.
— Счастливого пути, оберст! — сказал на прощание Остер.
— Счастливого пути, господин генерал. До встречи! После победы!..
«До победы? Веришь ли ты в нее сам? — размышлял Остер. — И в тебе, видно, живет тревога, как и в каждом здравомыслящем немце. Или, может быть, прав этот молодой гауптман: фюрер — великий полководец? В континентальной Европе не осталось ни одного английского солдата, ни одного вооруженного врага рейха… Кто остановит Гитлера? Русские? Война в Финляндии не показала особой боеспособности русских войск. Англия ничего не может поделать с вермахтом. Америка далеко. К тому же у них нет настоящей армии, американцы никогда как следует не воевали. Что же будет с Европой, с Германией? С ним, Остером?..»
Генерал Ганс Остер показался Стронгу умелым заговорщиком: достаточно решительным и в то же время осторожным.
О «Документе Осло» Остер мало мог добавить к тому, что было уже известно англичанам. Да, у немцев есть радар. А в районе Пенемюнде ведутся какие-то испытания ракетного оружия. Но в какой степени это оружие готово, на каком топливе работают ракеты, Остер не знал.
— Что побудило вас встать в ряды оппозиционеров? — спросил Стронг. Для него важно было знать моральную основу, которая заставила людей, подобных Остеру, пойти против Гитлера.
— Убийство главы
Однако к командованию армией Фриче уже не вернулся. Потом он погиб в Польше…
— Вы сказали, что в тридцать девятом году вы были близки к цели. Какова же была модель переворота?
— В нашем распоряжении имелся пехотный полк в Потсдаме, артиллерийский полк во Франкфурте-на-Майне и танковый полк в Загане. Верные нам части должны были на рассвете окружить правительственный квартал в Берлине, захватить важнейшие учреждения и арестовать Гитлера, Геббельса, Гиммлера, Гейдриха. В стране провозглашалось чрезвычайное положение, и по радио должен был выступить глава «имперской директории» генерал-полковник Людвиг фон Бек.
— Как вы собирались поступить с Гитлером? — поинтересовался Стронг.
— На этот счет мнения расходились. Я считал, что его следовало судить в течение двадцати четырех часов и расстрелять. Большинство склонялось к тому, что Гитлера следует оставить живым, но подвергнуть психиатрической экспертизе и объявить сумасшедшим…
Все, о чем говорил Остер, было довольно интересным. Но, к сожалению, речь шла о прошлом. Настоящее было мрачным. И все же новость, которую сообщил Остер в конце их встречи, стоила не одной, а десяти таких поездок.
Нападение на Советский Союз, намеченное вначале на 15 мая, перенесено на середину июня из-за событий в Югославии. Вопрос о нападении на Советскую Россию решен окончательно.
В Лондоне эта весть вызвала радость у полковника Пейджа.
— Господи! — сказал он прочувствованно. — Кажется, Британия спасена!
Сам Черчилль захотел увидеть Стронга, чтобы услышать эту весть непосредственно от человека, который только что вернулся «оттуда».
Черчилль принял Стронга на Даунинг-стрит. Стронг в сопровождении личного секретаря премьер-министра майора Нортона прошел через квадратную гостиную, преодолел несколько ступенек и очутился в столовой с огромными окнами, выходящими в сад.
Премьер-министр сидел в кресле за небольшим столиком, и его живые маленькие глаза с жадным любопытством глянули на разведчика.
Черчилль был в синей рабочей блузе, которую носили портовики Лондона. Казалось, он попал сюда, в эту фешенебельную обстановку, случайно. Но его манера держаться говорила о другом — здесь он хозяин.
Черчилль сидел, положив короткие руки на колени. Голова его, как у Будды, была втянута в шею.
Внимательно выслушав Стронга, Черчилль не столько проговорил, сколько тихо прорычал: