Такие разные миры. Сборник
Шрифт:
Позволят ли компьютерные технологии будущего после досконального анализа биографии давно покинувшей сей мир исторической фигуры – Юлия Цезаря, Цицерона или Клеопатры – создать ее разумную версию? Идея может показаться абсурдной – но только на первый взгляд. То, что она вполне реализуема, доказала собранная Робертом Силвербергом группа выдающихся фантастов. По крайней мере, литературные версии знаменитостей вполне удались этим людям. А написанные
Машина воскрешения
Перевод Елены Кисленковой
2135 г. н. э.
Симмс нажал кнопку, и в недрах голографической кабины без промедления возникло миниатюрное сияющее изображение Марка Туллия Цицерона. Крохотная фигурка, облаченная в тогу, принялась осматривать свое облачное царство, и Симмс позвал Мерчисона:
– Он готов.
Сидевший в другом конце комнаты человек отложил газету, подошел и встал за спиной у Симмса. Фигурка в тоге бродила по туманному пейзажу внутри затемненной голокабины.
– Так вот, значит, он какой, Цицерон. – Мерчисон отвлекся от созерцания кукольного человечка в древнеримских одеждах и посмотрел на Симмса. – Не совсем то я задумывал.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил Симмс. – Симулякр безупречен.
– Я говорил не о качестве вашего моделирования, – сказал Мерчисон. – Я имел в виду, что с точки зрения бизнеса было бы лучше выбрать кого-то поизвестнее – скажем, Шекспира или какую-нибудь звезду из прошлого, ну там, Джима Моррисона. Доктор, вы знаете, кто такой Моррисон?
Симмс пожал плечами:
– Припоминаю: кажется, было такое имя в курсе культурологии.
– Вот бы продавать творчество симулякра Джима Моррисона! Как считаете, ваша ученая братия способна воспроизвести его вокал?
– Нам бы для этого и Моррисон не потребовался.
– Так или иначе, у нас его нет. Есть Цицерон и этот, второй, русский. Имечко тоже не на слуху. А я, видите ли, теперь должен заработать на них деньги для инвесторов.
– Цицерона можно пригласить на телешоу, – сказал Симмс.
Мерчисон задумался.
– Может быть, вы правы. Эта технология дает массу возможностей для получения прибыли, помимо общения один на один. Надо будет прикинуть.
Симмс вдел руки в цифровые перчатки и увеличил изображение. Лицо Цицерона было спокойным, почти бесстрастным. Подобрав тогу, римлянин сидел на облакоподобном объекте – из таких состояло первичное окружающее пространство.
– Пора, – сказал Мерчисон. – Подключите меня.
– Сразу голос и изображение?
– Пока в режиме «только голос».
Цицерон всегда гордился умением пробуждаться от сна, разом обретая в полной мере живость всех своих способностей,
Проснувшись, он обнаружил, что, став почти иллюзорным, парит в пространстве, в некоем месте, которое не походило ни на что ранее им виденное. Или, если быть точным, в месте, подобного которому не видел еще никто.
Вероятно, он находился в усеянных облаками пределах верхнего рая. Так должен выглядеть Олимп, обитель богов. По крайней мере, об этом говорили древние поэты. Но Цицерон никогда не верил в богов, ни в греческих, ни в латинских.
Олимп? Это место выглядело не столько олимпийским, сколько аристофановским. Может ли статься, что он наблюдает, а то и участвует в представлении аристофановых «Облаков»? Но как удалось добиться столь изумительных эффектов?
– Марк Туллий Цицерон!
Голос шел ниоткуда и отовсюду, глубокий, чуть зловещий.
При всей твердости воли Цицерона, природа наделила его живыми рефлексами, которые ему не всегда удавалось держать под контролем. Голос зазвучал слишком внезапно, вызвав чувство собственной беспомощности в когтях чудовищной неизвестности. Надо справиться с паникой. Надо напомнить себе, что ты римлянин, и если тебе неподвластны внешние обстоятельства, то, по крайней мере, ты в состоянии сохранять внутреннее спокойствие…
– Вы слышите меня, Марк Туллий?
– Да, всесильный, – отвечал Цицерон. – Я слышу тебя.
– Почему вы назвали меня всесильным?
– Обычное именование того, кто превосходит тебя в могуществе.
– А почему вы решили, что я обладаю могуществом?
Цицерон в полной мере овладел собой и высыпал доводы с легкостью опытного оратора:
– Первый очевидный факт состоит в том, что вы знаете, кто я, но я не знаю, кто вы. Во-вторых, судя по всему, вы видите меня, но я не могу видеть вас. В-третьих, вы знаете, что происходит, я же – нет.
– Вы мне нравитесь, Марк Туллий, – сказал голос. – Но может быть, продолжим нашу беседу в более прозаической обстановке?
– Не могу не одобрить подобного предложения, – сказал Цицерон. – У вас есть на примете какое-то место?
– Выбор места, Марк Туллий, я предоставляю вам.
– Не будете ли вы любезны продолжить свою мысль? – осторожно спросил Цицерон. – И кто же вы все-таки?
– Зовите меня Мартином. Я сказал все, что намеревался сказать. Считайте, Марк, что это задачка для вашего ума.