Такое кино
Шрифт:
Нужно было готовить новую сцену.
Дав распоряжения костюмерам, Аня заглянула в вызывной, сверившись окончательно с тем, что приготовили к этой сцене. Вспомнила приснившийся накануне кошмар: одевали тысячную массовку, а руки-ноги стыли на ветру. И все лица почему-то были страшные, маргинальные. Аня обломала ногти, застегивая ремни и шинели, пришивала погоны, и их было много, много. Бр-р!
По рации прозвучала реплика второго режиссера:
– Девочки, перекостюм!
Аня привычно дернулась, но костюмеры были на площадке, значит, все в порядке, можно покурить.
Звонок
А как еще? У Ани появилась работа, у Ненашева свой проект, все идет, как идет, и не надо никаких бурных расставаний. Аня никогда ни с кем не рвала отношений так, чтобы навсегда. Либо отношения сходили на нет и сводились к редким встречам и телефонным звонкам, либо оставались вполне дружественными. Всегда можно было обратиться друг к другу с просьбой, самой чем-то помочь в профессиональном плане.
Артем, конечно, держится молодцом. Аня не хотела бы его терять навсегда, она надеялась, что, как сильный человек, он все переживет и примет переход отношений в иное качество. Что ж делать? Всем свойственно ошибаться, и Аня не исключение. Кто знает, возможно, и Артем скоро поймет, что так лучше...
При первой же встрече она сообщила ему, что вернулась к Тиму. Уговор есть уговор. Аня ждала бурной реакции с его стороны, но Артем, казалось, не услышал сказанное. Что ж, ее дело предупредить. И почему бы не дружить дальше, если мы цивилизованные люди?
Они сидели тогда в небольшом кафе на Тверской, пили кофе, Аня курила. В глазах Ненашева плясали сумасшедшие огоньки, он улыбался, и от этой улыбки бросало в дрожь. Аня порой начинала сомневаться, слышит ли он и в самом деле, что она ему говорит. Они расстались тогда, словно ничего не произошло. Это пугало и настораживало Аню.
И вот теперь, не считаясь с ее волей, Артем решил захватить ее с работы.
– Не убирай эту кофту, ее надо будет почаить, - сказала Аня костюмеру Оле, собирающей сумку с костюмами.
– Я возьму ее домой.
Значит, в любом случае придется ехать домой: надо кофту тонировать чаем. Ну и ладно. Набралось еще кое-что из стирки, что Аня не могла доверить костюмерам. К концу смены все сошлось на том, что к Тиму она не попадает. Впрочем, он и не звал.
Тима снова пригласили поработать осветителем, времени на общение почти не оставалось. Тут либо спать, либо общаться. Аня вырывалась на неделе пару раз на ночь, но для работы нужны силы и следовало высыпаться. Очень мало толку от такого общения. И опять вернулись сомнения: если я сама не позвоню, станет ли он меня звать? Но экспериментировать не хотелось. Она ведь решила принимать отношения такими, какие они есть. А какие они?..
Артем ждал ее у проходной "Мосфильма", его машина была припаркована неподалеку. Высокий, прямой, в элегантном пальто с французским шарфом, он являл собой воплощение решимости. Аня подошла, чмокнула его в щеку в знак приветствия. В глубоких зеленых глазах что-то вспыхнуло и тотчас погасло. Есть
– А я думала, он маньяк!
Да что это! Видно, фильм, на котором она сейчас работала, так воздействовал на психику. Ане все же стало не по себе от этих дурацких ассоциаций.
– Мы куда-то едем?
– спросила она, пока Артем пристраивал в багажник ее сумку со стиркой.
– Или ты просто решил меня до дому подбросить?
– Надеюсь, это не нарушило твоих планов?
– не отвечая на вопрос, сказал Артем.
– Садись.
Он открыл перед ней дверь, и Аня села на переднее сиденье. Пока они ехали неведомо куда, Аня с тревогой вглядывалась в решительный профиль Ненашева, его сомкнутые губы, напряженные скулы.
– Ты очень устала?
– спросил он вдруг, почувствовав ее взгляд.
– Да, очень, - честно призналась она.
Он привез ее к себе. Аня не ожидала такого подвоха, и еще больше встревожилась и рассердилась. Артем, однако, весело улыбнулся:
– Я приготовил княжеский ужин. Хотел пригласить тебя куда-нибудь, но потом подумал, что тебе после работы захочется расслабиться.
– Это неожиданно, - сдержанно ответила Аня.
– Ты же знаешь, я люблю сюрпризы!
– легкомысленно заявил Ненашев.
Он усадил Аню в удобное кресло-качалку, а сам взялся хлопотать, накрывая на стол. Первым движением Ани было уйти, но она так устала... После двенадцатичасовой смены и беготни по магазинам не было сил двигаться, хотелось только спать. Она бросила взгляд на портрет, висевший на стене в изысканной раме. Вспомнила, как писался портрет. Рамка была подобрана со вкусом, в ее обрамлении портрет заиграл новыми красками. Сейчас Аня смотрела на него отстраненно и понимала, что интуиция художника помогла ей угадать героя, еще не зная его. Портрет показывал потаенную, темную, запредельную суть его образа. Он отталкивал и притягивал одновременно. В отрочестве Аня грезила о таком герое, она рисовала его в своих школьных тетрадях, в личных дневниках и описывала в девичьих анкетах.
Однако в Италии я не почувствовала ничего опасного, зловещего. Отчего же сейчас я испытываю тревогу? Психоз заразен. Да в Италии Артем был счастлив, вот почему!
– Шампанское, вино, виски?
– спросил Ненашев.
Стол был накрыт, от тарелок исходил изумительный дух.
– Виски, - ответила Аня.
– Все остальное сразу меня усыпит.
Они пили виски и уплетали вкусную еду. Аню отпустили все тревоги и страхи. Горели свечи, создавая интимность и уют, зеленые глаза неотступно следили за ней, но уже не пугали.
– По какому поводу этот ужин?
– решилась все же спросить она.
– Ничтожный повод. Мне исполнилось тридцать лет, - с улыбкой ответил Артем.
– Сегодня?
– удивилась Аня.
– Да.
– Поздравляю!
– спохватилась она и подняла граненый стакан с виски.
– За тебя.
Аня почувствовала укор совести, поэтому выпила сразу все налитое виски. Этим решительно приблизила момент, когда начинала говорить с акцентом. Артем предложил с деланной небрежностью:
– Если хочешь, останься у меня...