Такси Блюз
Шрифт:
Нижняя челюсть Некраса упала ему на грудь и не хотела возвращаться. Чика походил на истерика без спроса покинувшего приют для душевно нездоровых. Наложницы забились в углу из подушек и нервно хихикали. На Макса и Борю накатила волна неконтролируемого, но санкционированного смеха.
Максим держался за живот, и весь вибрировал, как испорченный миксер.
– Слышь, – еле выговаривал он, обращаясь к Борьку. – Этот кричит, что его зовут Рома.
– Кто?
– Ну, … Он.
– Рокот?
В ответ Макс заржал
– Рома? Так он русский?!
Теперь хи-хи словили и остальные, даже сам Рома – русский брат с монголоидным лицом. Они, как наркосерфенгисты оседлали волну нездорового смеха и летели по ней на встречу неизвестного. Если лететь наверх, то на самое высокое небо. Если падать, то с самой высокой горы. И, наверное, это правильно, по крайней мере, по настоящему.
– Пойдем на воздух, порожнячка покурим, – предложил Чика, вытаскивая пачку «Бонда».
Предложение было принято без прений и поправок. Сигареты догоняли, словно скорый фирменный поезд. Впереди, по бокам и даже позади, там за шатром раскинулись степи с хаотично посаженными по ним бесформенными камнями. Некоторые из них в свою очередь оседлали беспредельные птицы-хищники. То ли орлы, то ли соколы, я в них не разбираюсь, только дефилируют они там, как наши голуби, а срут с особым цинизмом и в четыре раза больше. Могут на плечо за раз целую мышь высрать после органичной «дистиляции».
На воздухе было жарко, но все же не так душно, как в этой прокуренной палатке. Куда-то к скучному горизонту тянулось кривое, как турецкий ятаган, лезвие дороги. Оно рвало папирус степи на две абсолютно неровные половины. Небо было низким и весело сразу же над конусом шатра. А может оно просто давило на тех, кто вышел покурить. Свинцовый дым наполнял легкие, а в голове плавно, как засранцы птицы, кружили фиолетовые мысли с бархатным оттенком.
Макс увлеченно рассматривал просторы, и уже тогда у него зародилась цветная идея рекламных банеров. Это сейчас они по всему городу. Увлеченный своими идеями, он стал выкладывать их ровными рядами на поверхность слуха. С момента первой хапки Чуйской марихуаны, ты глубоко проникаешься тантризмом и понимаешь, что наука о нирване и просветлении непременно должна сопровождаться ароматом этой пряной травки.
Макс живо напоминал Шанти Деву. В позе буддийского мыслителя, он извергал коммерческие мысли, разумеется, не время в их жизненное продолжение.
Вы же понимаете, дабы создать все это и настроение в том числе, мне пришлось впасть в состояние персонажей. А что делать!
– Какие просторы и дороги здесь, в принципе, проходные.
– Вон три фуры.
– Как гусеницы.
– Нахлобучить предлагаешь?
– Да тут и без нас разбойников как говна.
– И что у них, карт-бланш?
– А ты как думал! Прикинь, пацаны, на этих просторах рекламные щиты ставить можно, – и Макс истомно зажмурился.
– Ага,
Все представили нелепо торчащие лозунги, призывающие потных аксакалов и беспардонных птиц вкладывать финансы в концерн МММ или приобретать биотуалеты по праздничным ценам в цеху по производству туалетных кабин, который расположен на территории завода по производству лифтов. А под рекламными банерами ползает безногий Макс. Ноги ему выдернули, как и пообещал Боря, и крутит динамо, вырабатывая электроэнергию для прожекторов, освещающих рекламный слоган.
– Короче, тему раскатали, дай вам начало, – злился Макс. Но волну смеха, накрывшую всех по новой, остановить было утопией.
– А прикинь, пацаны, – задыхаясь от веселья, продолжал паясничать в цвет Боря.
– Прикинь, размещать лучше рекламу у нас в лесу или тайге. Заблудился грибник, напоролся на поляну, а на ней щит пять на десять. «Гаражные ворота» или «Ювелирный салон Сливянка».
– Не-не, – на перебой стал предлагать Чика. – В тайге такая тема: «Шоп-туры в Грецию за шубами», «Летур – тур фирма».
– «Автомобильный альянс»!
– Потом станем рекламными монополистами. Чика за тайгой смотрящий. Некрас с Максом здесь в степи. Я акварекламой займусь. Заплывет рыбак в камыши, раздвинет их, а там как буек – курс доллара по данным ММВБ.
– Можно похоронные конторы под себя подмять. В обязалову, чтобы на крышках гробов рекламу размещали.
– Представляю: «Размещение вашей рекламы на бортах гробов» – дешево и эффективно. Пройдет какой-нибудь перец на погост и гордо так: «Вот на этой северной стороне кладбища все гробы с моей рекламой»!
– Эффекта гольц, зато какое самоуспокоение и значимость.
– А у кого денег мало, но реклама один хуй нужна, могут разместить в салоне гроба, на внутренней части крышки.
– А покойник не залупится?
– Вот вы исполняете. Гоните, как семь удавов, – попытался прервать цепочку бреда и кощунства Максим.
– Слышь, ну ты же сам предложил.
– А вы раскачали. Скажите хуйню и ржете над собой же.
– Нашелся правильный.
– Иди, динаму крути, энергию вырабатывай.
– Какую?
– Чтобы прожектора рекламу освещали. Вон она там, где ноги твои оборванные валяются.
– Во, дебилы! У нас телки там, в палатки валятся, ебать, что, никто не будет?
– Пусть они тебя к работе донесут, а то пока доползешь.
Низкое казахское небо вздрагивало от приезжего гогота. Редкие перистые облака не понимая, пожимали седыми от перхоти плечами.
– Хорош одно и тоже, над собою приколись.
Макс уже сто семьдесят шесть раз пожалел о слабости высказать свою неудачную мысль.