Таксист. Маша. Том 1
Шрифт:
– «РусОйл», если тебе о чем-то это говорит.
– Тот самый?! Красный огонек с синей лентой?! – По мнению Артема крупнейшую российскую газово-нефтяную компанию знал каждый, причем не только в России.
– Она самая, только я не совсем в ней, а… Ну, небольшое дочернее предприятие.
– А чем оно занимается?
– Всякие запчасти для буровых установок, насосов. Обслуживание… Ну, так, в общем по мелочи.
– Интересно! И нравится?
– Наверное, да, – пожала плечами Маша. –
– Понятно. А я – журналист по образованию, долго работал в продажах, а потом плюнул на это дело и решил открыть свой маленький бизнес.
– И как – нравится?
– Скорее, да. Но только после того, как доллар скакнул, в нашем сегменте поездок стало меньше. Люди начали экономить. Спасают только заказы от иностранных компаний. Их клиенты платят в долларах и евро, а расценки в валюте остались такие же. Хотя цены должны были упасть, но мы рассчитываем, что клиентам не до этого, иначе нам просто перестало бы хватать на бензин.
Маша слушала очень внимательно или Артему просто казалось. Но он получал неимоверное удовольствие от того, что она просто идет рядом и слушает.
После этого они замолчали, и это не было тем неловким молчанием, которое непременно нужно было нарушить, чтобы не было скучно. Они просто шли и смотрели по сторонам, а иногда – друг на друга. Говорить не хотелось: чувствовалось, что он и она просто могут идти рядом молча, словно понимая все без слов… Хотя Артему так много нужно было ей сказать!
* * *
Они шли по Арбату, и Артем поймал себя на мысли, что он впервые никуда не спешит. Обычно, когда он ухаживал за девушками, он ненавязчиво пытался безобидно взять их за руку, говорить комплименты и вообще делать все, что полагается мужчине, для того чтобы как можно быстрее сблизиться физически и перейти от платонических отношений – нет, не к сексу! – к более интимному и доверительному общению, которое возникает между людьми, когда они касаются друг друга. Он любил определение, которое дал любви Станиславский, когда его спросили, что значит «Любить». И он ответил: «Хотеть касаться».
Артему показалось, что по-настоящему он никогда не любил. Эта мысль пришла ему потому, что он вдруг понял, что впервые в жизни, во время свидания, он никуда не спешил. Он поймал себя на мысли, что он был бы готов встречаться с Машей каждый день даже именно так – просто гулять, даже не держась за руки. Просто понимать, что она рядом. Просто рядом – не надо ничего больше!
Защищать, оберегать ее, внимательно слушать – всего этого ему захотелось по-настоящему впервые в жизни.
* * *
Они прошли весь Арбат почти до конца и на перекрестке с Большим Афанасьевским, возле
Каждый такой короткий рассказ Маша воспринимала с огромным, неподдельным любопытством. Она смотрела на Артема так, как никто никогда не смотрел. И она смотрела искренне. В Артеме было что-то такое, что заставляло и ее волноваться каждый раз, когда он начинал говорить. Но это было приятное волнение: вместе с ним приходило чувство спокойствия и умиротворения, которого она прежде не испытывала, общаясь с незнакомыми людьми.
Когда они дошли до стоянки, Артем остановился, вдохнул полные легкие и с ноткой сожаления сказал:
– Ну вот, получилась такая маленькая импровизированная экскурсия по Старому Арбату, району моего счастливого детства.
– Мне понравилось. – Сказала Маша. Артем смутился. – Нет, правда!
– Ну, я очень рад, что тут сказать. Мне тоже очень понравилось с тобой гулять.
Возникла неловкая пауза. Артем все еще не мог смотреть на Машу в упор – он вежливо отводил взгляд, чтобы она не подумала ничего дурного, да и чтобы просто не смущать девушку, с которой он был знаком всего-то пару часов.
– Ну а если нам завтра еще куда-нибудь сходить? – Сказал Артем уже смелее, чем в кинотеатре, но все еще с большой долей боязни того, что его предложение будет встречено отказом.
Маша не ответила сразу. Она посмотрела ему в глаза, отчего у Артема снова стали ватные ноги и по спине пробежала дрожь. Потом она опустила глаза и Артему показалось, что ее снова как будто что-то терзает, как будто она принимает какое-то сложное решение, которое давалось ей с трудом.
Но она снова подняла глаза и ответила:
– Я буду очень рада.
Сердце у Артема чуть не выпрыгнуло наружу – причем, если раньше для него это было лишь фигуральным выражением, сейчас он ощутил это физически. И еще ему показалось, что от радости сейчас он начнет задыхаться и заикаться. Он подумал, что даже если бы он выиграл в лотерею миллиард, он не радовался бы этому так, как сейчас.
– Я тоже… буду рад, – чуть запинаясь, ответил он. – И где мы встретимся? Снова в кино?
– Можно и там. Но давай не будем подниматься наверх? Просто на стоянке.