Таксофон
Шрифт:
– Хватит об этом, – оборвал беседу Глущенко. – Может быть, у вас там, в Москве, это и правильно, а у нас так не делают. Всё! Закончили! Телемастера я завтра найду. Я пошёл. До свидания.
Глущенко накинул кепку на голову и вышел.
– До завтра, – уже закрывшейся двери сказал Константин. – Похоже, я с тортиком поторопился. Домострой у них тут, что ли?
Немирович не спешил. Он подождал пока за ним приедет Витя Бауэр и с тортом отвезёт его к дому Веры Моховой.
– Спасибо, Витя, – поблагодарил Константин молодого товарища. – Ты завтра
– Слушаюсь, товарищ капитан, – Витя приложил руку к мотоциклетной каске. – Удачного вечера.
– Спасибо.
Немирович направился было к подъезду, но вдруг резко обернулся и махнул рукой Бауэру.
– Стой! – крикнул он, стараясь перекричать рокот мотора. – Глуши!
Немирович подошёл близко и спросил:
– Вить, скажи, а почему Валя Глущенко так разозлился, когда узнал, что я хочу за Верой приударить?
Витя громко выпустил воздух, снял каску и повесил её на руль.
– А вы ему сказали, что идёте к Вере?
– Ну так прямо не сказал, но намекнул. А что, не надо было?
– Он бы всё равно узнал.
Бауэр пошарил рукой по карманам, достал конфетку и собрался развернуть фантик, но внезапно протянул конфету Косте.
– Леденец хотите? – спросил он.
– Нет. Ты на мой вопрос ответить можешь?
– Тут история плохая была, – громко вздохнув, начал Витя. – Валя из-за Верки с женой чуть не развёлся. Влюбился в Мохову. Она вроде как сначала с ним встречалась, всё у них шло хорошо. Глущенко уже комнату снял. А тут вдруг появился Сан Саныч.
– Что значит появился?
– Его из соседнего района перевели к нам начальником розыска. Мантуленко с Валентином ещё со школы знакомы. Сан Саныч на Веру глаз положил. Ну и всё. Валя побоку, а Мантуленко на коне.
– Интересно девки пляшут. Так Вера Мохова девушка нарасхват, так получается? – спросил Немирович.
– Не люблю я её, – нахмурился Витя. – Играет мужиками как хочет. То ли дело моя Надя. Пусть и не писаная красавица, но зато добрая, честная и любить умеет.
– А что же ты меня не отговариваешь от Моховой?
– А зачем? – Бауэр широко улыбнулся, – Вы совсем другой. Я же вижу, не дурак. Вы с ней поиграетесь, потом хвоста накрутите и свободна в чисто поле. А Моховой так и надо.
– Ты, по-моему, меня переоцениваешь, Виктор.
– Не-а! Вы себя со стороны не видите. Вы не влюбитесь. Вам побаловаться и больше ничего не надо. Я же вижу.
– Ты я погляжу, профессор психологии, – Костя хлопнул по-дружески Витю по плечу и добавил. – Езжай. Я пойду, побалуюсь.
Витя громко рассмеялся, надел каску, завёл свой «CZ», и уехал, оставляя за собой кудри песчаной пыли.
Костя поправил причёску и вошёл в подъезд. Квартира Веры Моховой была на втором этаже. Дверь, обитая коричневым дерматином, выглядела по-современному. В Москве такая обивка была у каждой второй квартиры. Костя нажал на звонок. Через несколько секунд дверь открылась. На пороге стояла женщина лет пятидесяти, с хорошей причёской. Одета так, будто собирается выйти
– Вера, это к тебе.
– Да! Да! – послышался голос Веры откуда-то из глубины квартиры. – Мама, проводи Костю на кухню. Я сейчас.
– Так это у нас Костя, – сказала женщина и пригласила жестом кавалера в квартиру. – Иди, Костя, за мной.
Мама Веры провела Немировича на кухню. Кухонька маленькая, даже очень маленькая. Женщина указала на стул в углу у окна.
– Садись, – в приказном тоне сказала хозяйка. – Торт давай.
Костя протянул коробку с тортом. Женщина взяла коробку и сказала:
– Не бойся, Костя, в холодильник отнесу. Меня Раиса Семёновна зовут, – представилась наконец-то мама. – То, что я мама этой балахрыстки, ты уже понял.
– А почему вы так её называете?
– А потому, что пора уже мне внуков нарожать, а она… – Раиса отчаянно махнула рукой и исчезла за углом.
Через несколько секунд Раиса появилась снова. Поправила причёску и сказала:
– Ну я пошла. На дежурство опоздаю. Не балуйтесь тут спичками. Она сейчас выйдет, – Раиса Семёновна показала куда-то вглубь квартиры. – Пока.
Константин услышал, как щёлкнул дверной замок. Наступила тишина. Только пластмассовое радио, висевшее на стене, бубнило что-то невнятное женским голосом. Немирович привстал, дотянулся до приёмника и сделал звук громче. «Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, – говорила поставленным голосом диктор, – начал трёхдневную поездку в Грузию, на празднование пятидесятилетия Грузинской ССР и компартии Грузии». В эту минуту в кухню вошла Вера и выключила радио.
– Ну вот, не дала дослушать, – пошутил Костя. – Дальше самое интересное будет.
– Чего там интересного?
– Как же? Интересно, как это они будут праздновать три дня? Ты только подумай, три дня в Грузии. Шашлык, «Ркацители» и гостеприимные «генацвале». Хочешь в Грузию на три дня?
– Болтун.
Вера поставила на плиту чайник.
– Я за тортом, – девушка исчезла за углом. – Вы поглядите! – воскликнула она, видимо взглянув на торт. – Откуда это? Немирович, вы что волшебник?
Вера вернулась в кухню с тортом в руках.
– Угодил, – по буквам произнёс Костя.
– У нас не продают такие торты, – продолжала Вера. – Ну-ка колись, кто привёз? Откуда?
– Это мой большой секрет. Торт заказывали – получите!
– Ты так и будешь скрывать свои секреты от меня? – Вера поставила торт на стол и наклонилась к Немировичу.
– Костя, а где твоя жена?
– У меня больше нет жены. И это не секрет.
– Почему ты приехал сюда из Москвы?
Костя заглянул в глаза Моховой. По взгляду он понял, что вопрос отнюдь не праздный, ей действительно интересно, почему капитан перебрался из стольного града, где перспектив было в сотни раз больше, сюда, в глухую провинцию. Немирович не хотел врать, но и правды сказать не мог. Он ловко соскочил с неприятной темы.